Викентий ,

* * *

Река времён в своём стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остаётся
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрётся
И общей не уйдёт судьбы.

<6 июля 1816>

"Длинная полоса - "карта" истекших пяти тысяч лет; сверху вниз идут рукава бесконечной реки с названиями: "Египет", "Вавилон", "Греция"; затем почти все они сливаются в "Риме". Из "Рима" берут начало разные "европейские ручьи" - французский, английский, германский... рядом русский. У правого же края "карты" - самая прямая протока: достижения науки, литературы, искусства. Тут стоят имена Гомера и Ньютона, перечисляются крупнейшие открытия. У нижнего обреза карты, там, где 1800 год (а дальше время для издателя еще не протекло), последние имена и события культурного мира. Прививка оспы; Лавуазье; открытие Цереры (астероида); Державин... "

Описание картины -таблицы Стросса "Река времен". Не знаю откуда, было у меня в компьютере.

Ссылка

Отредактировано Светлана Большакова (2011-09-09 09:27:36)

Странно, я где-то читала, что это Пушкин ошибся, и написал "в теченье..."
Но, главное, что акростих сохранен...

О Державине? "Все дела людей?" А если что и остается... и так далее. Вероятно, это эпиграмма.  А как иначе Старику увернуться? Вот на кого Старик в этом случае сердился? Кто-то бы сказал "всё вечности жерлом пожрётся (великолепно!) Но даже и Само Жерло..."
"Упоение Жерлом" у Старика имело место. О каких "делах" Старик тут ворчит? Да ни о каких. "На кабаке Борея/ Эол ударил в нюни... " тут и сел Старик. Да что пожрётся-то? Это жерло Державин в гробе видал.
"Стоит древесно/В углу приткнуто/Звучит прелестно/Быв пальцем ткнуто..."
Се есть "Жерло Вечности", коей наш "первый евроазиец" нисколько не страшился. но
вот хоть какой-то "эпиграммой" эту Вещь (придуманную тенгри его знает кем) уязвить желал. А то как же? Да что еще за Река Времён? Это некий Поток, который в Самом Своём Я от глаз не-Я укрыться никуда не может? "Неудобовразумтельность" Державина и то бессмертна. А уж про "все дела людей" - что знал Старик о них? Да ровным счетом ничего.
А что это Старик "схватился" за "все дела людей"? Кто просил эту старую седую обезьяну. сидящую на дереве, с которого облетели все листья? И как хитро усмехался, начертив эту провокативную галиматью на грифельной доске?

Про Блока забыть невозможно.
Но чуть погодя я вернусь к "преображению" Блока. Либо к "чудесному избавлению". От чего избавлению? Да кто бы знал.
Сейчас, кстати, посмотрел какие-то подорожные записи какого-то Штейна - о встрече (судя по всему единственной) Анненского и Блока. За четыре месяца до смерти Анненского. Что сказано там об этой встрече? Да ничего не сказано. Встретились и важно (да более всего - уклончиво) поговорили о разном, но больше всё о безобразном, судя по всему. После чего Анненский умер, а Блок (хоть и не сразу) преобразился. Вне какой-либо зависимости от смерти Анненского. Потому что тот, как только умер - так разом сделался знаменит, велик и ужасен. Тоже самое проделал потом Блок. Про этрусские камни и прочее - после переговорим.

Сергей Штейн - литературный критик и журналист, сверстник Блока. Нечто рассказал о встрече Анненского и Блока. На момент этой встречи Блок не читал и не мог читать "Кипарисовый ларец", который поразил его новизной разного извода. Похоже, что беседа с Блоком, который был сдержан и даже холоден, привела в недоумение И.Ф. и вот этому самому Штейну он сказал, что не зря (может быть) Блока называли "красивым мертвецом".
Анненского создал Константин Случевский. В кабинете Блока на видном месте располагался портрет того же Случевского. Но уж слишком разными были эти двое. Да не читал Блок на тот момент лучшие вещи Анненского. Тем более - сложенные удивительно - в книгу.

Символичная фотография: Перекресток на Пути к горе Парнас, подобной Олимпу!
Мостик через Реку Забвения в Иную Сферу, приводит к Кастальскому Источнику, Ключу, дарующему Вдохновение поэтам и музыкантам!

Спасибо, Алексей.

Гаврила Романович Державин (1743-1816) - крупнейший русский поэт конца ХVIII - начала XIX века, видный российский государственный деятель, первый олонецкий губернатор.

В 1784 году Петрозаводск становится столицей вновь образованной Олонецкой губернии. В мае того же года Екатерина II подписала указ о назначении действительного статского советника Гаврилы Романовича Державина "отправлять должность правителя Олонецкого наместничества" .

Каким прибыл Державин в Петрозаводск? .

К 1784 году 40 летний Гаврила Романович уже 6 лет счастливо женат на Екатерине Яковлевне Бастидоновой, в которую пылко влюбился с первого взгляда, и которую затем, в течение многих лет воспевал в своих стихах под именем Плениры. Счастливая семейная жизнь обеспечила личное счастье поэта.

В эти годы Державин уже известный поэт, прославивший себя одой "Фелица", напечатанной в журнале "Собеседник любителей российского слова" в 1783 году. Ода вызвала восторг у читателей, поставила Державина в центр общественного внимания и литературной жизни. "Фелица" посвящена прославлению Екатерины II, но хвалебная ода сочетается с резким социально-политическим памфлетом. "Добродетельному" образу Фелицы - Екатерины противопоставляются контрастные образы ее "Мурз", "Пашей", в которых автором даны остро-сатирические портретные зарисовки различных представителей высшей придворной знати. Стихотворение понравилось императрице, автор был награжден 500 червонцами и табакеркой, осыпанной бриллиантами.

Обласканный государыней Державин делает успешную карьеру. С февраля 1977 года Гаврила Романович служит экзекутором в Сенате, и в 1782 году, за два года перед переездом в Петрозаводск, он получает чин статского советника. Но несговорчивый характер, принципиальность Державина, убежденность в том, что следует "пред троном не сгибаться, стоять - и правду говорить" помешали ему продолжить карьеру в Сенате. Из-за конфликтов с генерал-прокурором Вяземским он был вынужден оставить службу. В 1783 году Державин подает в отставку и удостаивается чина действительного статского советника.

Разочарование от неоцененного радения по службе и горькое убеждение, что "нельзя там ему ужиться, где не любят правды" - владело Державиным в том знаменательном для Петрозаводска 1784-м году.

Весной, за несколько месяцев до приезда в столицу Олонецкой губернии, Гаврила Романович пишет оду "Бог". В сознании своей правоты Державин обращается в стихах к Богу, к Высшему Судье. Для Державина Бог - первоначало, не существующее отдельно от природы. Таким образом, поэт становится создателем новых философских од, где человек рассматривается не во внешней гражданской деятельности, а в глубинных связях с природой: "Я царь - я раб, я червь - я Бог!" Ода "Бог" была по достоинству оценена уже современниками поэта, а позже, переведена и издана на французском, немецком, английском, греческом, итальянском, японском языках.

По воспоминаниям автора ода "Бог" была завершена в апреле 1784 года, а 23 мая выходит указ Екатерины II о назначении Гаврилы Романовича Державина Олонецким губернатором.

Каким встретил Петрозаводск первого губернатора?

В городе насчитывалось 396 домов с 3254 жителями. 1970 человек - обыватели, должностные лица и их семьи - 682, 318 - купцов, 393 - мещане, 684 - ремесленники.

Поздней осенью 1784 г. Державин с супругой и тремя недавними студентами, коих подыскал он в качестве будущих чиновников, по Петербургскому почтовому тракту - единственной сухопутной дороге, связывавшей глухомань со столицей - направился в Петрозаводск. Встретившая прибывших Круглая площадь приятно удивила своей правильной формой и близостью "осьмнадцати на каменном фундаменте домов" на Английской улице. В одном из таких домов, ближайшем к площади, и поселился Державин.

Существует легенда, что еще в Петербурге поэт позаботился о присутственных местах, где, как он знал, не было даже мебели. Закупив её на собственные средства ("заняв деньги у банкиров по 14-ти процентов"), - он отправил все водой. Водой следовала и библиотека в три тысячи книг, ставшая первой крупной частной библиотекой городка. Сохранился список библиотеки, давая полное представление о вкусах и интересах Державина. В списке - книги разнообразного содержания: духовные и исторические книги, сказки, стихотворения.

Обширным был круг обязанностей у губернатора: надзирать за соблюдением законов, управлять полицией, следить за сбором податей, выполнением рекрутской повинности. Под его председательством были губернское правление, а также приказ общественного призрения - новое учреждение, осуществлявшее надзор за школами, богадельнями, сиротскими домами и больницами. В архивах хранятся сотни документов за подписью "Гаврила Державин", свидетельствующие об активной деятельности Олонецкого губернатора - по вопросам городского строительства и частной застройки, и об открытии первой больницы, реального училища, и о рекрутских наборах, и по рассмотрению многих жалоб...

Возможно поэтому, за непродолжительное пребывание на посту первого олонецкого губернатора (середина сентября 1784 г. - октябрь 1785 г.) Гаврила Романович написал только одно стихотворение - "Уповающему на свою силу" (впервые напечатано в 1798 году). В нем поэт рассуждает о мудрости Господа, который "Надменных власть уничтожает И грешных низвергает в ров" и призывает "строить органы сердца своего" лишь для Всевышнего: размышления, навеянные напряженными взаимоотношениями с архангельским и олонецким генерал-губернатором Т.И. Тутолминым.

В это же время (в 1785 году) Державин начал работать над стихотворением "Бессмертие души", которое закончил только в 1796 г. В этом произведении поэт продолжает свои размышления о величии Творца, о смерти и бессмертии, о присутствии высших сил во все сущем:

О нет! бессмертие прямое -
В едином Боге вечно жить,
Покой и счастие святое
В Его блаженном свете чтить.
О радость! о восторг любезный!
Сияй, надежда, луч лия,
Да на краю воскликну бездны:
Жив Бог - жива душа моя!

В конце сентября 1785 года Державин вернулся из поездки по Карелии и вскоре получил указ о назначении в Тамбовскую губернию. Как писал Державин в своих "Записках из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина": он отправился в Петербург, "оставя благополучно навсегда Олонецкую губернию, не сделав никого несчастливым и не заведя никакого дела…"

Какие впечатления увез Гаврила Романович после годичного пребывания в должности олонецкого губернатора? Об этом мы можем судить из его произведений, посвященных Карелии.

Свои впечатления от поездки по краю Державин изложил в "Поденной записке, учиненной во время обозрения губернии". Особенно поразил Гаврилу Романовича водопад Кивач:

"Из Кончезерских заводов … поехали по реке Сене к порогу, именующемуся Кивачом. Сей расстоянием от деревни находится в 6 верстах. Дикость положения берегов и беспрестанные видов перемены ежечасно упражняют взор. Проехав 3 версты, река была покрыта пеною, и чем ближе подъезжали, тем пена сия была густее и, наседая на берега, казала оные как бы унизанные белыми каменьями. В версте от порогов показался в правом боку дым, который по мере приближения сгущался. Наконец пристав и взошед на гору, увидели мы пороги сии. Меду страшными крутизнами черных гор. Состоящих из темносерого крупнозернистого кнейса, находится жерло глубиною до 8-ми сажен; в оное с гор, лежащих к востоку и полудню, падает с великим шумом вода, при падении разбивается на мелкие брызги наподобие рассыпанной во множестве муки. Пары, столбом возастающие, досягают до вершины двадцатипятисаженных сосен и оные опочают… Чернота гор и седина биющей с шумом и меняющейся воды наводят некий приятный ужас и представляют прекрасное зрелище".

Кивачу Державин посвятил оду "Водопад" (закончена в 1794 году). В этом произведении кроме великолепной картины природного явления содержится глубокое философское раздумье о человеческом существовании и смысле жизни. А.С. Пушкин считал оду "Водопад" лучшим произведением Г.Р. Державина. Этот уголок Карелии навсегда связан с именем поэта - губернатора.

Алмазна сыплется гора
С высот четыремя скалами,
Жемчугу бездна и сребра
Кипит внизу, бьет вверх буграми;
От брызгов синий холм стоит,
Далече рев в лесу гремит.

Шумит, и средь густого бора
Теряется в глуши потом;
Луч чрез поток сверкает скоро;
Под зыбким сводом древ, как сном
Покрыты, волны тихо льются,
Рекою млечною влекутся.

Седая пена по брегам
Лежит буграми в дебрях темных;
Стук слышен млатов по ветрам,
Визг пил и стон мехов подъемных:
О водопад! в твоем жерле
Всё утопает в бездне, в мгле!

......................

Шуми, шуми, о водопад!
Касаяся странам воздушным,
Увеселяй и слух и взгляд
Твоим стремленьем, светлым, звучным,
И в поздной памяти людей
Живи лишь красотой твоей!

Живи — и тучи пробегали
Чтоб редко по водам твоим,
В умах тебя не затмевали
Разженный гром и черный дым;
Чтоб был вблизи, вдали любезен
Ты всем; сколь дивен, столь полезен.

И ты, о водопадов мать!
Река на севере гремяща,
О Суна! коль с высот блистать
Ты можешь — и, от зарь горяща,
Кипишь и сеешься дождем
Сафирным, пурпурным огнем, —

То тихое твое теченье,
Где ты сама себе равна,
Мила, быстра и не в стремленье,
И в глубине твоей ясна,
Важна без пены, без порыву,
Полна, велика без разливу,

И без примеса чуждых вод
Поя златые в нивах бреги.
Великолепный свой ты ход
Вливаешь в светлый сонм Онеги;
Какое зрелище очам!
Ты тут подобна небесам.

ВОДОПАД
1791 — 1794

По воспоминаниям о путешествии по Карелии написано стихотворение "Буря" (1894). В "Буре" описано реальное происшествие из жизни Державина, едва не закончившееся трагедией, о чем Гаврила Романович подробно пишет в своей "Поденной записке…"

Пребывание Гаврилы Романовича Державина на посту первого олонецкого губернатора оставило незабываемый след в истории Карелии.
Величайший поэт 18 века, выдающийся мыслитель своего времени, мудрый государственный деятель Державин покорил современников, прежде всего, широтой художественного охвата российской действительности, которая была характерна для его творчества. Несомненно, что жизнь «вне столиц» дала государственному чиновнику Державину бесценный опыт и знание реальной жизни российского государства, и, конечно же, послужила толчком для дальнейшего развития творчества Державина-поэта.

Нашему городу выпала великая честь оказаться одним из тех уголков России, где выдающийся русский поэт не только занимался проблемами государственного управления, но и черпал вдохновение для создания своих поэтических произведений. Петрозаводчане чтят память о Гавриле Романовиче Державине. В Губернаторском парке установлен памятник Державину. В его честь установлена мемориальная доска. Есть в Петрозаводске улица Державина. Державинский лицей – одно из престижных образовательных учреждений города. Ежегодно проводятся Державинский чтения при активном участии специалистов-краеведов и студенческой молодежи.

***
Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,
Металлов тверже он и выше пирамид;
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полет его не сокрушит.
Так! - весь я не умру; но часть меня большая.
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь славянов род вселенна будет чтить.
Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных,
Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал;
Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал,
Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о боге
И истину царям с улыбкой говорить.
О Муза! возгордись заслугой справедливой,
И презрит кто тебя, сама тех презирай;
Непринужденною рукой, неторопливой,
Чело твое зарей бессмертия венчай.

Державин Гавриил. Памятник
<1795>
wwwkarvin.ru

Поздней осенью 1784 г. Державин с супругой и тремя недавними студентами, коих подыскал он в качестве будущих чиновников, по Петербургскому почтовому тракту - единственной сухопутной дороге, связывавшей глухомань со столицей - направился в Петрозаводск. Встретившая прибывших Круглая площадь приятно удивила своей правильной формой и близостью "осьмнадцати на каменном фундаменте домов" на Английской улице. В одном из таких домов, ближайшем к площади, и поселился Державин.

Круглая площадь - теперь площадь Ленина, Английская улица -улица Державина.

связывавшей глухомань со столицей..... 

Отредактировано Светлана Большакова (2011-10-11 22:03:23)

ВОЗВРАЩЕНИЕ РУССКОЙ РУНИКИ

Появление нового источника сведений о событиях тысячелетней   давности всегда похоже на чудо. Ведь   трудно   поверить, что за несколько веков изучения письменного наследия наших предков от внимания ученых могло ускользнуть нечто существенное.
Многое не было замечено, оценено по достоинству, пример, памятники русской уники. Да и хотели ли замечать? Ведь наличие той же руники противоречит позиции косной официальной науки, доказывающей, что славяне до крещения были молодым племенем, а не народом с древней культурой.
Очередной первоклассной находкой отечественных историков стал докириллический текст, получивший условное название «пространная редакция Боянова гимна». Текст, состоящий из 61-й строки, довольно сильно пострадал от времени. Лежащий в его основе протограф удалось восстановить, и он получил собственное название — Ладожский документ.
Труден и долог был путь замечательного памятника к заинтересованному читателю. Более тысячи лет молчали его строки.
В   1812   году   Державин опубликовал два рунических отрывка из собрания петербургского коллекционера Сулакадзева. До нашего времени тайна обнародованных отрывков оставалась неразгаданной. И только сейчас выясняется, что вырванные Державиным из пропасти забвения строки являются не фальшивками, как уверяли нас столько лет горе-ученые, а уникальными памятниками докирил-лического письма. Но сохранилось ли что-нибудь еще из удивительной сулакадзевскои коллекции или река времен навсегда унесла редчайшие свидетельства далекого прошлого?
В 1928 году увидела свет статья киевлянина Миколы Макаренко. В ней автор сообщал, что еще до революции ему удалось приобрести часть бумаг Сулакадзева. В числе приобретений были дневниковые записки, каталоги рукописей и, самое главное, копии рунических текстов. Макаренко не обладал чутьем Державина и саму рунику публиковать не стал. В 30-е годы его расстреляли как врага народа, и следы докириллических памятников затерялись. Где-то в недрах бывшей Публички затерялось сулакадзевское сочинение «Опыт древней и новой летописи Валаамского монастыря». Оно также содержало рунические тексты. Еще один список этого сочинения хранится в финском Нововалаамском монастыре. В Финляндию его увезли бежавшие от красного террора монахи, и сейчас он нам не доступен.
Копии сулакадзевских рун имели довольно широкое хождение и были, например, у таких известных ученых первой половины XIX века, как Болховитинов, Карамзин, Городчанинов. Вроде бы рунические следы имеются в изобилии. Но, к сожалению, найти их нам не удается.
Казалось бы, поиски зашли в тупик, но тут вдруг вновь протягивает нам руку помощи Державин. В конце XIX века академик Грот подарил Публичной библиотеке державинский архив. В одном из библиотечных ежегодных отчетов была опубликована опись поступившего собрания. Среди бумаг тридцать девятого тома был отмечен и рунический Боянов гимн из библиотеки «известного подделывателя древних рукописей» Сулакадзева. Это была копия, изготовленная некогда Сулакадзевым для Державина. Она-то и уцелела, тогда как сулакадзевская коллекция таинственно исчезла. Таким образом, для профессиональных историков существование пространной редакции Боянова гимна уже давно не является тайной. Об этом говорит и приложенный к тому Лист использования. Том заказывали десятки раз, причем иногда специально для ознакомления с гимном.
После издания описи державинского архива вышло немало статей, посвященных Сулакадзеву и его коллекции. Но о хранящемся в библиотеке руническом тексте в них не говорилось ни слова. А ведь статьи писались отнюдь не дилетантами. Среди их авторов мы находим даже двух академиков — Пыпина и Сперанского. Может, это молчание и спасло державинский список гимна от уничтожения?
Замалчивание памятников докириллической письменности или приклеивание к ним ярлыка фальшивки практиковалось всегда. По мере нарастания интереса русских к своей истории возрастает и число клевещущих на нее. Вот только один из примеров.
Совсем недавно некий Фокс разразился на страницах газеты «Солидарность» (№ 3 за 1995 год) статьей с традиционным для русофобов названием — «Влесова книга» — история одной фальсификации». Автор, конечно же, скорбит о судьбе русского народа. По его мнению, главное зло исходит не от сатанинских сил, распинающих на наших глазах Россию, а от книг, в которых повествуется об истории славян, и, в особенности, о докириллическом письме. Ведь, по мнению Фокса, «общеизвестно», что никакой докириллической письменности русские не имели и не было-то у них ничего, кроме капищ с идолами «алчущими крови человеческой», да и вообще только с появлением Церкви стало возможным хотя бы иногда удерживать этих «людоедов от людоедства».
Для особо тупых своих читателей «Солидарность» приготовила зримый образ вырас-тающей из глубины веков угрозы — рисунок зверообразного жреца с торчащими из разинутой пасти клыками. В протянутой руке этот монстр держит дощечку с текстом, судя по всему, какого-то каннибальского кулинарного рецепта.
Наш славный Фокс по-мужски суров, но по-женски коварен. Он и защищаемое им от наладок людоедов православие не особо-то жалует. Для него это только наименьшее зло, с которым пока еще приходится мириться. Да и что это за вера такая, для которой строят «нелепые храмы»? Это о восстановлении взорванного сатанистами храма Христа Спасителя - одного из прекраснейших соборов России.
Увы, и православная жизнь России особых восторгов у «фоксов» не вызывает. Получается, что вся русская история — одно сплошное недоразумение. Песня знакомая. Заокеанские эксперты из некоего фонда Сороса при помощи продажных чиновников из Министерства образования уже давно и активно изгоняют изучение русской истории из наших школ и институтов.
Для благополучия мировой цивилизации нам велено забыть о своей русское™. А что же предлагается взамен? Услужливая «Солидарность» тут же преподносит готовый ответ. Рядышком с фоксовым «разоблачением» пристроена статья, воспевающая козлиную тему. Восторг вызывает как незабвенный серенький козлик, так и черный козлище, в образе которого сам Сатана появляется перед своими адептами. Главное, по мнению автора, «заронить интерес и рассеять предубеждения и предрассудки» в отношении недооцененного зоолого-культурного феномена. Авторская мысль понятна — глубже нужно изучать историю мировой цивилизации и самозабвенней проникаться сатанинскими идеалами.
Получив письменный инструктаж от Фокса, ретивые козлолюбы уже названивают главному герою статьи — Александру Асову, автору лучшего на сегодняшний день перевода «Влесовой книги», и грозят расправой. В ответ Асов готовит целую серию книг, посвященных древнейшим эпохам русской истории. Как видим, занятия руникой сегодня — удел смелых мужчин. На наше счастье, они не переводятся на Руси. Один из таких мужиков, Владимир Горячев, в самом конце 1994 года собрал свои последние кровные и поехал в Санкт-Петербург на поиски рун. Он разыскал в державинских бумагах полный текст Боянова гимна и копию его привез в столицу. Находку сразу же стали изучать и готовить к печати с тем, чтобы ввести в научный оборот. По могильщикам русской руники был нанесен еще один очень чувствительный удар.
Что же показало изучение обретенного текста? Выводы, сделанные при расшифровке той его части, что была опубликована в 1812 году, подтвердились. Сулакадзев, не сумев разгадать правильное значение ряда рун, изрядно попортил некоторые места, в которых переставлял буквы и заменял их на другие. В результате такой подгонки бессвязные наборы звуков, вызванные неверной огласовкой рун, превращались в отдаленные подобия слов.
Махинации не спасли нашего незадач!—о-го расшифровщика. Его «перевод» с ным содержанием текста практически общего не имеет. Естественно, что при подла- j новке правильных значений букв имена и названия, такие, как Боян, Бус, Кий, Славенск, Валаам, «рассыпались». Такая же участь постигла и интригующие < неизвестностью науке имена Злогор, Летислав.  Соответствующие участки как и следовало ожидать, оказались i разрушенными от сулакадзевских поправок.
Наличие элементов неуклюжей фальсификации в Бояновском гимне несомненно. Но тогда, может быть, он целиком вышел из-под пера Сулакадзева? Если мы встанем на эту точку зрения, то перед нами откроется такая картина: Сулакадзев пишет текст на древнерусском языке. Звуковые значения рун при этом им определены правильно. Такие же руны, расшифрованные уже в наше время, были найдены на древностях как западных, так и восточных славян. Но затем гениальный составитель текста ожесточается на свое создание.
Он хаотично подставляет разные звуковые значения под одни и те же буквы, переставляет знаки на другие места, а затем получившуюся тарабарщину выдает за архаичную форму славянской речи. Интереснейшее историческое содержание при этом меняется на сентиментальные образы, напрочь отсутствовавшие в культуре Древней Руси. Возьмем хотя бы такие его перлы: «Ночь. Лунный блестящий свет, белый круг твой виден в тихой воде»... или «сердце воспоминания его содрогается, очи источая слезы как из-под камня льются». Появляются «привидения», «черные тучи», «острый меч» и прочие атрибуты романтической поэзии конца XVIII - начала XIX века.
Такая поразительная трансформация невероятна. Следует признать, что в начале XIX века искусственно создать протограф Боянова гимна было невозможно. Не только дилетант Сулакадзев, но и лучшие ученые его эпохи не обладали необходимыми для этого знаниями.
Боянов гимн — сулакадзевская подделка. Зато лежащий в его основе Ладожский документ - подлинник. Другое дело, что из-за правок фальсификатора часть текста восстанавливается только предположительно и по мере изучения будет уточняться. Но при этом есть и целые неповрежденные строки, достоверность которых особых сомнений не вызывает.
Ладожский документ представляет собой остатки какого-то языческого архива. Перед нами переписка между двумя лицами. Основная часть текста (около 90%) приходится на послания жреца города Ладоги (современная Старая Ладога). Отсюда и название всего памятника. Судя по содержанию писем, жрец был одновременно и правителем города. В тексте он именуется «коб». Вряд ли это имя собственное. «Кобами», «кобниками» на Руси называли жрецов, гадавших по полету птиц. Действительно, в одной из записок «коб» сообщает результаты гадания по полету кречета.
Адресат ладожского жреца жил в Новгороде. Он именуется «гна», что представляет собой сокращение слова «господин». Перу этого анонима принадлежат только две короткие записки, и его личность еще более загадочна, нежели личность жреца. Так как «господин» в одном месте выступает от имени Новгорода, можно сделать вывод о том, что он был облечен властью и, быть может, был правителем города.
«Коб» был жрецом Перуна. Из-за религиозных запретов на произнесение священного имени в письмах славянское божество выступает под именами-заменителями: Дудере, Прупупе, Пупрд и др. Подобный способ шифровки имени Перун имел широкое распространение в славянском мире. Известны, например, Дун-дер, Прпоруша, Преперуда. В тексте Перун выступает и под именем Огнич, что также находит соответствие в фольклоре, где Перун именуется иногда как Царь-Огонь. Таким образом, мифологические персонажи Ладожского документа находятся в лоне общеславянской традиции.
Русская руническая азбука состояла всего из 22 букв. Более совершенная кириллица передавала речь гораздо точнее. Кроме того, в языческой письменности очень часто гласные звуки при письме опускались. При всем несовершенстве способа записи текст документа дает представление о живом языке той эпохи и высочайшей культуре славянского жречества. Речь «коба» по силе и образности ничем не уступает проповедям библейских пророков. Прекрасным образцом славянского красноречия может служить хотя бы такой отрывок из послания слуги Перуна:

бгв муже поведем грдаму

пклнасте

богу худо служут

пупрд дета меч биу

комну берухому

роди муча и риже

и кому дал

жгу имл говяждов

жресу противу деаху уби

Здесь только два слова могут вызвать у современного читателя вопросы — «комонь», то есть «конь» и «говяжды» — незаслуженно забытое слово, обозначавшее как коров, так и быков (отсюда современное слово «говядина»). В переводе отрывок будет звучать так:

Богов муж городу вещает:

Смиримся,

Богу худо служим,

а Перун меч достает и разит,

коней забирает,

роды мучает и истребляет,

а кому что ждал, сжигает,

отнимает говяждов,

кто против его жреца идет — убьет.

Но голос жреца мог быть не только грозным. В другом месте «коб» обращается к новгородцу с просьбой прислать помощницу. Здесь перед нами не только суровый пророк, но и человек, не лишенный человеческих черт и слабостей:

гну веди дочу стяжата идуре

дудере  злочен  се  струожем   грумву

ижгои

сладиме не переч послуху

бгв муже аз постарети

веди доч помоч мии ступичу

слате дочевую млду

унауи лду милуй жрчу другу

Перевод:

Господину. Веди дочь для Перуна. Перун золотой стрелой громовой изжечь может.

Сладим, не перечь, а послушай — я Богов муж, постаревши, веди дочь в помощь мне и защиту, пришли дочь младу, юную, ладу милую, жрецу подругу.

Из ответного послания «господина» мы знаем, что голос просящего был услышан. Понадобившуюся жрецу девушку выслали.
Ладожский документ позволяет сделать важный вывод. Русская руника имела довольно широкое хождение и использовалась не только в кругу жрецов для записи таких священных текстов, как «Патриарси» (Влесова книга). Ведь обе записки новгородца сугубо обыденного содержания, да и сам он, судя по всему, был из мирян. Ладога и Новгород, конечно же, не были на Руси какими-то уникальными центрами распространения грамотности. Знаки русской руники обнаружены на древностях IX—X веков из Белой Вежи, Старой Рязани, Гродно. Текст из державинского архива — сохранившееся свидетельство письменной традиции, бытовавшей некогда повсеместно.
Самый большой сюрприз нас ожидает в заключительной части обнаруженного Горячевым памятника. По счастью, интересующие нас строки от сулакадзевских сумасбродств пострадали мало.
Конец документа насыщен именами. Формы этих имен уникальны и встречаются еще только в тексте «Патриарси»: Блре — Болорев, Дор — Дор, Отуарих — Оторех, Еруек — Ерек, Нобубсур — Набсурсар и т. д. В нашем отрывке, как и в «Патриарси». русы отождествляются с «Кимрами», то есть киммерийцами. Близки и названия Руси: Борусень — Брус.
Приме ателаны причины обращения «коба» к древним историческим сказаниям. На севере появились христианские дружины, неся гибель языческому миру. Но, кроме вооруженного | противостояния было и идеологическое. Христианские священники той поры отрицали историческую ценность славянского прошлого. Для них это были века варварства и идолопоклонничества «Коб» назвал какое-то такого рода христианского сочинение лжеграмотой и дал в ответ на него беглый обзор русской истории, начиная с эпохи пребывания русов-киммерийцев в державе вавилонского царя Набопаласара (VII век до н. э.). Вот эта историческая повесть:

Гну кобе свит

хрети иде ворок лдг горд

млм жртву орота рабом а гаруд ера

кб речи прупупе гну мму кби стр

мжу срока чаа лж грмту

кимру руса и до кимра роду

вргу руму и тебе стилху

блрв дор вой бе мком бу врву Груку родом

отуарих до ижодрик до лже еруеку воину

а клтму алдорогу

мру деи жгом свове бога мрчи грднику

Вчна броус на костеху стау

страде брус до дориу нобубсур

Перевод:

Господину святой коб:

Христиане идут, враги, к Ладоге-городу.

Молимся, жертвы приносим, чтобы не поработили землепашцев и не разрушили город.

Посылаю речи Перуна моему господину, коб-старец

Мужу посылаю, заветного срока ожидая, против лжеграмоты.

Русы были Кимрами и до кимров жили

Были врагами Риму и тебе, Стилихон;

Болорев; Дир-воин был нам на муку, был варваром, а родом — грек;

Отуарих, затем Ижодрик, затем лживый Рюрик-воин;

проклятый Алдорог — смерть сеяли, нашего бога жгли, убивали горожан.

Вечна Русь, на костях стоит,

страждет от времен Дира и Набопаласара.

Этот отрывок с текстом «Патриарси» связывают не только имена. Если в одном источнике Дор (летописный Дир) назван варваром греческого происхождения, то в другом — полугреком, полуварваром. Летописи же неверно относят Дира, как и многих иных действующих лиц ранней русской истории, к варягам.
Общность сведений обоих рунических памятников говорит о многом. Удревление исторической традиции, положенной в их основу до начала XIX века (дата сулакадзееской копии), делает саму мысль о фальсификации «Патриарси» смехотворной. Во времена Сулакадзева практически все сведения, содержащиеся в «Патриарси», были науке неизвестны.
Христианские летописцы писали о славянах-язычниках примерно то же самое, что сегодня о них пишет незабвенный Фокс: «...живяху зверским образом, живуше скотски, и убиваху друг друга, ядуще все нечистое, и брака у мн ж бываша...» Против подобных рассуждая»  выступал «коб». Авторы «Патриарси» так же вступались за честь славянского народа. На одной из ее дощечек читаем:
«Аскольд — темный воин и только от греков просвещен, что никаких русое нет, а есть одни варвары. Этому можно только смеяться, так как киммерийцы были нашими предками, а они Рим потрясли и греков разгоняли как напуганных поросят».
Ладожский документ заканчивается описанием страдающей Руси. О том же самом говорится и в «Патриарси»: «Русь сто крат разбита с севера до юга». Но в «Патриарси» мы находим продолжение мысли, оборвавшейся в документе на полуслове: «троекратно Русь падшая восстанет». Как актуально это древнее пророчество в наши дни!
Самый поздний исторический персонаж Ладожского документа — Рюрик. Летописный Рюрик — образ легендарный, вобравший черты по крайней мере двух исторических русских князей — Олега Вещего и его внука Святослава Великого. Родина Рюрика воображением летописца была перенесена в Скандинавию. На самом же деле Олег Вещий происходил из царской династии, правившей несколько веков в Черноморской Руси.
Державин показал пример успешного противостояния разрушению нашей памяти. До последних своих дней великий сын русского народа боролся за спасение русской руники и в конечном итоге победил. Чудом уцелевшие страницы открывают нам славянскую цивилизацию, не менее древнюю и не менее богатую, нежели цивилизация любого иного народа. Возрождение Великой России сегодня начинается с возвращения нашей великой истории.

Виктор ТОРОП

Путь к беседке Парнас
Восстановленный державинский Сад. Санкт-Петербург, 2011