Нимрод Росарио "Тайна Белисены Вилька"

Глава II

Одно неприятное событие нарушило безупречный порядок больницы, погрузив её в состояние скорби и неописуемой тревоги. Особенно оно поразило нашего главного врача, выдающегося доктора Кортеса, который опасался, что произошедший скандал, очернит имя известного деятеля, содержавшего больницу. Я не буду утомлять читателя подробностями, поскольку этот случай был хорошо освещён прессой и, если вы хотите ознакомиться с этим происшествием, возьмите газету «El Heraldo» г. Сальта, и в номерах с 7 по 15 января 1980 года вы найдете всю информацию. Помните, что это необходимо, так как подлинное развитие дела требует рассмотрения странных обстоятельств, при которых было совершено преступление и тайна, окружившая событие, до сих пор не раскрыта, поскольку полиции не удалось прояснить это дело и достойные внимания должностные лица утверждают, что вряд ли когда-нибудь можно будет это сделать.

Существуют два обстоятельства, которые по сути своей иррациональны и абсурдны, приведшие к смертельному исходу, предотвращающие любую возможность какой-либо связной догадки или разгадки этого дела. Первое, несомненно, является фактом и проверено: преступление было совершено в отделении психических больных с герметично закрытой тяжёлой стальной дверью, между 00:00 и двумя часами ночи 6 января и никто, абсолютно никто не заходил в это время в отделение. Это было подтверждено, благодаря неожиданному событию. Предыдущей ночью 5 января, в день празднования Рождества, часть персонала ушла раздавать подарки в детскую больницу и сиротский приют Св. Франциска. Среди них был и наш главврач – доктор Кортес, который вернулся в 23:00, всё ещё одетый в костюм Санта-Клауса для того, чтобы забрать ежегодные итоговые отчеты. Доктор Кортес был  последним, кто видел Белисену Вилька живой. Это было в 23:50, когда она в истерическом припадке с выпученными глазами бегала по ограниченному пространству своей палаты и кричала: «Pachachutquiy», «Pachachutquiy», слова, которые в тот момент были непонятны, хотя мы допускали, что произносились они на языке кечуа. Кроме того, припадок был с необычными симптомами. Доктор Кортес немедленно ввёл ей дозу валлиума, погружая несчастную Белисену Вилька в сон, из которого она выйдет лишь на мгновение, перед самой смертью, о чем говорило её искажённое ужасом лицо, после того, как её нашли спустя три часа после смерти. И здесь существует тайна: полное недоумение и удивление опытных полицейских: после того, как пациентке был сделан укол в 00:00 все ушли из палаты, закрывал её доктор Кортес сам лично. По невнимательности он забыл ключ от палаты в своём костюме Санта-Клауса и не повесил его на место. В три часа ночи дежурная медсестра, делая обычный обход, заметила отсутствие ключа на обычном месте. Она пришла к выводу, что ключ остался у доктора Кортеса, а так как дубликаты находились в его офисе, ей ничего не оставалось, как позвонить ему домой. Оказалось, что в этом не было необходимости, потому что дежурный сообщил ей по внутреннему коммутатору, что доктор Кортес ещё находится в больнице, но уже собирается уходить. Когда доктору сообщили о его ошибке, он изъявил желание лично придти и сделать осмотр. Это означает, что всё это время, с 00:00 до трёх часов ночи ключ находился у доктора Кортеса. Этот ключ был единственным, которым можно было открыть дверь палаты Белисены Вилька. Причём с участием доктора Кортеса. Однако главврач больницы был человеком высоких моральных принципов, человеком известным, он был примером для подражания остальных сотрудников клиники. И, в конце концов, никто не сомневался в его честности, в том числе и полиция, расследовавшая это дело.

Наконец, доктор Кортес открыл дверь палаты вместе со мной и медсестрой Гарсией ровно в 3:05. Первое, что привлекло наше внимание, был острый и сладкий запах. Это был запах похожий на благовония сандала и ладана, и он был так не к месту, что мы абсолютно растерялись. Но растерянность длилась всего лишь мгновение, поскольку то, что произошло позже, полностью завладело нашим вниманием. Белисена Вилька лежала на своей кровати, несомненно, мёртвая, шея её была распухшей, по-видимому, от удушения. Орудие убийства, верёвка цвета слоновой кости была по-прежнему завязана на её голове, но была не затянута. Два конца верёвки спадали ей на грудь, со стороны зрелище было настолько ужасающим, что медсестра закричала от страха и качнулась назад себя, я должен был удержать её от падения, несмотря на то, что сам нетвердо стоял на ногах. Это было ещё не всё: неподвижные руки, закрытые одеялом, лежали по обе стороны тела, это указывало на то, что Белисена Вилька не сопротивлялась таинственному убийце. Он должен был внушать ей такой ужас, что хотя она и видела, как затягивают петлю на ее шее и чувствовала, как её душат, она могла только сжимать руками одеяло. Такой вывод был сделан, глядя на её выражение лица; большие, выпученные глаза; полуоткрытый рот с распухшим языком, она будто хотела что-то сказать, но это что-то никогда уже не будет произнесено, может быть, это было загадочное «Pachachutquiy».

Я покажу сейчас второе абсурдное, иррациональное обстоятельство, которое возымело внушительный вес и уничтожило любую надежду, получить разгадку этого происшествия. Позвольте вам объяснить. Непонятным был тот факт, что дверь была закрыта во время совершения преступления, если первое обстоятельство могло быть хотя бы объяснено тем, что преступник мог иметь другой ключ от дверей (что было неправдоподобным), так как ключи хранились под строгим контролем и т.д… Эту версию отрабатывала полиция, чтобы хоть как-то развеять пелену таинственности дела. Но верёвка цвета слоновой кости - второе обстоятельство - была слишком материальным объектом. Это обстоятельство свидетельствует о том, что что-то сверхъестественное и иррациональное поселилось среди нас. Это была верёвка длиной в один метр, сплетённая из волос человека и заплетённая в косу. Волосы были окрашены. Необычным было то, что на каждом конце верёвки висела медаль из золота, в виде двух небольших конусов. Медали были абсурдны сами по себе: они повторялм форму звезды Давида, на них были выгравированы надписи. Одна из надписей высечена в центре клевера, состоящего из четырех лепестков, размещавшегося в середине шестиугольника звезды; другая показывала изображение, несомненно, принадлежащее гранату. Я нашел сходство этих медалей с масонскими драгоценностями, которые видел на выставке в Ротари Клубе; но сходство закончилось, как только я вспомнил, что единственной точкой сходства между ними была Звезда Давида, которая, как всем известно, является двумя равносторонними треугольниками, входящими один в другой. Этот символ тысячелетиями идентифицируется с евреями, и мы видим его сегодня на флаге Израиля.

Следующую часть составляли надписи на медалях. Вместо того чтобы как-то прояснить ситуацию, они ещё больше вносили путаницу. Надписи были на двух различных языках. Фраза в центре была написана на иврите, но символы были не одинаковы на обеих медалях. Ближайшие слова были написаны латинскими буквами. Никто не мог сказать, какому языку они принадлежат: «ada aes sidhe draoi mac hwch». На гранате еврейским словом было: בונח, на клевере: וחבח Понятно, что эта любопытная верёвка с медалями, создавала впечатление чего-то торжественного и применялась в религиозных ритуалах.

Перевод с испанского С. Большаковой