https://denliteraturi.ru/article/3745?f … p2rZ0popeo
"День литературы", 24.12.2018
Алексей ФИЛИМОНОВ
ВЗГЛЯД ИЗВНЕ НА ВНУТРЕННИЙ МИР
Беседовал Владимир Спектор
Времена перемен рождают не только новые проблемы, пополняя словарный и понятийный запас, но и новые направления в искусстве, прежде всего в литературе. Начало 20-го века с его войнами и революциями, тем не менее, осталось в истории эпохой расцвета футуристов и модернизма: символистов и акмеистов, имажинистов и обэриутов… Их поиски собственного пути, нового стиля творчества и способа самовыражения стали ориентиром для следующих поколений литераторов и любителей литературы, дав основу новейшим открытиям. Ибо Слово – не имеет границ и временных рамок. Не об этом ли сказал поэт:
Власть от века есть у слова,
И уж если ты поэт,
И когда пути другого
У тебя на свете нет,
Не описывай заране
Ни сражений, ни любви,
Опасайся предсказаний,
Смерти лучше не зови!
Слово только оболочка,
Плёнка жребиев людских,
На тебя любая строчка
Точит нож в стихах твоих.
Это – Арсений Тарковский, поздний представитель поэзии Серебряного века, уникального именами своих творцов и направлениями. Процесс их осмысления и создания новых продолжается, и начало нашего века не стало исключением. Оно ведь тоже отмечено громом военных конфликтов, эхом гражданских противостояний, сменой климатических условий и общественно-политическими катаклизмами. И появлением неожиданных, на первый взгляд, литературно-философских течений. Беседу с основателем одного из них – «вневизма», известным питерским писателем и литературоведом Алексеем Филимоновым, я хочу предложить читателям «Дня литературы».
Из досье:
Филимонов Алексей Олегович, поэт и литературовед, родился в 1965 году, ровно через 700 лет после Данте. Служил в армии, окончил журфак МГУ. Именно там родилась идея создания вневизма. В 2010 году направление, основанное на «взгляде извне», обрело реальные черты, и было представлено в Санкт-Петербургском Доме писателя. Произошло это через 100 лет после кризиса символизма. А.О. Филимонов работал в издательствах, был первым редактором романа «Лолита» в СССР. Автор научных работ, посвященных творчеству Набокова, Бунина, Корнилова, Кузнецова, Клычкова, 300-летию петербургской литературы… Написал несколько десятков статей о современной литературе. Занимается проблемой создания «метафизического языка» (Пушкин) будущей поэзии и его понимания современностью. Руководитель литературной студии и редактор отдела поэзии журнала «Аврора». О его творчестве литературоведом Ольгой Соколовой написаны две книги. Награждён Общероссийской премией имени Бориса Корнилова, Памятной медаль Фонда памяти Ильи Тюрина, литературной премией имени Михаила Матусовского (Украинский Межрегиональный союз писателей).
В.С.: Обэриуты стремились вернуться к традициям модернизма, обогатив их гротескностью и алогизмом. Их поэтика основывалась на особом понимании слова "реальность", которую они противопоставляли зауми. "Истинное искусство, – писал Хармс, – стоит в ряду первой реальности, оно создаёт мир и является его первым отражением". Алогичность призвана демонстрировать, что абсурд передаёт бессвязность жизни и смерти в постоянно меняющемся пространстве и времени. А в чём основное назначение и главная задача вневизма?
А.Ф.: Вневизм – новое литературно-философское направление, задуманное мной еще на рубеже 90-х годов прошлого века. Он предполагает единый, целостный, комплексный подход к Слову и словам, который сейчас отсутствует в словесности. Новый «взгляд извне» на «реальность», который совершенно органичен и вбирает в себя любое учение, течение и направление, связанное с искусством. «Роенье правды изнутри, Теченье истины извне…».
Здесь не просто отражение мира, но присутствие в нём. С другой стороны – это вопрошание: что есть новизна, непроизнесенное еще слово, новый взгляд на мир?
Как происходит литературная эволюция? Чему мы противостоим? Не найдя прямых ответов на эти вопросы, я написал Манифест, а в 2010 году журнал «Эдита» в Германии опубликовал его и произведения поэтов-вневистов. Это совпало со столетием кризиса русского символизма, чьи заветы мы пытаемся осмыслить, ни в коей степени не отрицая опыта мистической литературы. Мысль извне, метафизическая струя присутствовала в искусстве всегда, мы лишь обращаем на нее пристальное внимание, стремясь сделать прием «остранения» органичным мировоззрением. Регулярно проходят международные конференции по вневизму, издаётся альманах «Синь апельсина» (редактор поэт и литературовед Ольга Соколова). Он и другие издания представляют новое направление, совершенно неожиданно «вербующее» единомышленников, – просто люди так ощущали мир с детства, так привыкли мыслить, вне матриц и штампов, поэтому их привлекает свобода и возможность творить новые смыслы и быть понятыми. Мы создаем свой язык, который представляет Вневник – словарь понятий вневизма, например «крайствование» – пребывание на границах сознания, причастность потокам инобытия, слиянность со взглядом извне. Каждый может внести в термин свое наполнение или предложить понятие. Вневизм – не догма, но приглашение к беседе о главном.
Дерево-бабочка,
Это извне
Символ загадочный
В голубизне…
Дерево-башня,
Зияние, меч,
Синее брашно
И чаянье встреч
С вечностью вешней,
И бабочкой той,
Что бесконечна,
Сверкнув запятой.
– А что означает название альманаха – «Синь апельсина»?
– Однажды Поль Элюар сказал: "Весь мир – как синий апельсин". Сначала альманах назывался "Синий апельсин". Потом оказалось, что такое название уже есть. И потому появилось – "Синь апельсина". Синий цвет – знаковый и для вневизма, и для Серебряного века. Это последний цвет или перед Светом Вечности. Это вибрации творчества, подвижничества, поэтому сгущенная Синь.
Мне зеркалами кажутся поэты,
Ведомые свечением синевы.
Приотворяют дерево рассвета
Закатные холодные столбы.
– Слово было в начале мира, литературы, судьбы… Каким было начало Вашего творческого пути, какие слова, книги, встречи его обусловили?
– Мне кажется, начало было нетипичным – потому что хотелось прочесть почти все – в данном случае русскую поэзию и все, что с ней связано. Благо, у нашей семьи была незаурядная библиотека, и я посвящал свои силы в основном не школьным занятиям, а чтению трудной и малопонятной во многом поэзии досоветского периода. В период учёбы на журфаке МГУ – а это было чудесное время, когда стали публиковать многие запрещенные прежде произведения, – на меня хлынул лирический поток извне. Но в отличие от многих, увлекавшихся тогда стихотворчеством, меня больше интересовало не прямое отражение чувств, а попытка создать философскую лирику на новом витке, не отрицая опыт советской поэзии, и, в то же время, понимая, что необходимо развитие идей Серебряного века. В начале 90-х я окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького, и там же поступил в аспирантуру. С этим временем связаны первые серьёзные публикации. Жизнь поэта я всегда представлял как некое большое дело – не просто написание стихов, но стремление внести новое слово, осмыслить творчество современников и классиков, вступать в диалог с другими видами искусства и человеческой деятельности. Тогда молодежь еще искала наставников, даже литературных кумиров, стремилась перенять мастерство, сегодня многие поэты сводят процесс своего обучения к минимуму. В какой-то мере судьбоносной оказалась встреча с творчеством Набокова, его биографией. Набоков, возможно, наиболее сложный писатель в истории человечества. Непостижимо, какие лабиринты человеческого сознания и природы он исследовал в своих многомерных произведениях, наполненных глубинными аллюзиями на Данте, Шекспира, Пушкина! Изучая чешуекрылых, он разработал теорию, что мимикрия бабочек обусловлена не защитным инстинктом, а проявлением искусства, как неотъемлемой части бытия.
Чешуекрылый лоскуток
В предвечности неопалимой,
Небесный простирает ток
Неотвратимости змеиной…
В узлах чернильной бахромы
Знак бесконечности двоимый,
Где единицы – это мы,
Зеркальным пламенем палимы.
В романе «Дар» Набоков воскрешает Пушкина, продлевая его зрелость, и описывает поэта во время его роскошной осени во второй половине 19 столетия. Мы понимаем условность этого сюжетного хода, но сколь благодарны автору за детальное, почти зримое свидание с Пушкиным. Творческие люди все интересны, уникальны. Подлинное счастье дарит встреча и с коллегами-набоковедами, и с читателем – не только чувствующим, понимающим произведение, но и открывающим новые горизонты. И, конечно, с серьёзными книгами, журналами… Хотя, следует признать, что многие толстые журналы выходят лишь потому, что не могут не выходить, тираж их минимален, а читают их только авторы. Есть новые издания, но среди них со своей уникальной концепцией – единицы, в основном, просто сборная солянка произведений друзей и знакомых. Из известных мне выделю «Бельские просторы», «Север», «Второй Петербург», «Крещатик», «Дети Ра», «Новую Немигу литературную» (Минск), “LiteraruS” (Хельсинки), «Таллинн», «Свой вариант», «Отражение» (Украина).
Спросонок вижу манускрипт,
Страницам выцветшим внимаю.
Проснусь – и ветхий том погиб,
Засну – и книгу потеряю…
Но чей-то окрик кожу рвёт
Разбуженного фолианта,
И пеплом прожитых высот
Летят слова, где жизнь распята.
– Что происходит с литературным процессом сегодня? Востребована ли серьёзная книга?
– Сегодня литературный процесс – при внешнем бурном кипении из презентаций и выпуска многочисленных альманахов – находится в состоянии застоя, вызванного, прежде всего, раздробленностью на союзы, кланы и группировки. Отсутствуют новые идеи, диалог между направлениями. Так, мы очень мало знаем друг о друге, о современной литературе на Украине – как русскоязычной, так и переводной. Совсем недавно для себя – а теперь и вместе с читателем – открыл творчество поэта Юрия Кириченко. Это самобытнейший автор. Сколько талантов дала нам украинская земля, начиная с Гоголя и Тараса Шевченко! Город Луганск, например, это родина Владимира Даля, Татьяны Снежиной, Михаила Матусовского, Харьков – Бориса Чичибабина, Полтава – Владимира Короленко, Днепропетровск – Дмитрия Кедрина, Одесса – целого созвездия блестящих литераторов… Нам нельзя сегодня терять диалог, который так много дал России и Украине, обогатил мировую культуру! Серьезная, умная книга всегда будет востребована, если государство не будет считать культуру необязательным делом, чем-то вроде продажи семечек на базаре. Сравнение грубое, но оно характеризует действительность. Мы никак не выберемся из-под обломков хаоса, не перейдем от состояния раба к ощущению свободного человека – потому что первый стремится набить брюхо любой ценой, и только человек свободный думает о сохранении традиции и преемственности знаний и духовной культуры.
Проступает в вечность слово,
Если в коконе душа
Обрела себе обнову –
Выпорхнула, не спеша…
Горним эхом – то ли ямба,
То ли ямы на краю –
Ускользнувшей полуславы славы,
Над Отчизной, в раю.
– «Смотреть интересней, чем читать, а читать – интересней, чем жить»… В большинстве своём люди стали меньше читать, книгу заменил телевизор. Почему телевидение игнорирует литературу? Или это не так?
– Телевидение ушло по своему пути. Движущаяся картинка подменяет литературу, требует гораздо меньших затрат внимания, интеллекта, душевных сил. Практически, нет передач о наших поэтах, литераторах-современниках. Говорят, что это – неформат. Почему? Кто это определил? Литература предполагает свободу мышления, а ТВ все чаще выступает в роли спецпропагандиста, когда весь мир своевольно поделен на своих и чужих. Реклама выращивает потребителя, отдающего жизнь материальным благам, а не духовному самовоспитанию. Нам могут сказать – граждане хотят видеть и слышать то, что им нравятся, это естественные законы демократии. Но это неправда. Не все граждане этого хотят, и не всем это нравится. Таким образом, потакание бездумью и темным инстинктам ведет к самоуничтожению нации и языка. В то же время, почему для нас эталоном являются кинофильмы минувшей эпохи? Потому что, в них есть художественная гармония, утраченная сегодня, интерес к человеческой личности, сострадание. Этого не хватает телевидению.
Кристаллом зазеркальности томимы
Поэты, перекованные в свет
От умопомрачительной гордыни,
В осколках, тающих сквозь миллионы лет.
– Великая литература не смогла воспрепятствовать мировым войнам, конфликтам, потрясениям ни в прошлом, ни сейчас… Почему человечество не прислушивается к добрым советам, не вчитывается в мудрые книги, не следует христианской морали, в конце концов. Ведь Слово, которое было в начале, учило добру и милосердию. Где оно?
– Любая война – война также против культурного пространства, против тех книг и авторов, которые пытались ей противостоять. Эта война происходит не только в измерении, которое мы привыкли называть реальностью или явью. Быть разрушителем либо созидателем – личный выбор, требующий зрелости и ответственного труда. Выступать против ожесточения нравов, призывать к христианскому милосердию – одна из главных миссий словесности.
Шепчи слова, где наше дорожденье,
И задыхаясь, прянут миражи,
Освобождая истину прозрения,
Глагол заветный в сумерках скажи.
– Кого из современных писателей вы считаете наиболее интересными, значительными? Кто из литераторов, на Ваш взгляд, определяет уровень писательского мастерства, объединяя глубину мыслей и искренность чувств с читательской популярностью?
– Как только я вспоминаю популярного сегодня автора, тут же задумываюсь: а отличается ли он лица необщим выражением, есть ли у него свой стиль, язык, жест? К сожалению, издательства массовой литературы идут по пути унификации, и фамилии на обложках не сообщают нам о том, что пришла личность со своим неповторимым взглядом. Мне нравился романист Александр Иванченко, некоторые поэты позднего советского времени – которых неплохо бы прочесть заново. Выделю поэзию Владимира Коробова и Людмилы Абаевой, к сожалению, ушедших от нас, поэтическое творчество живущего в Харькове Германа Титова, поэта из Таджикистана Эмом-Али, чьи стихи известны сейчас и в русских переводах, китайского поэта Цзиди Мацзя, его книга на двух языках «Время» недавно издана в Петербурге. С Вашим поэтическим творчеством мы также вступаем в диалог, отрадно, что вы воскрешаете в своих литературных эссе страницы уходящей эпохи, без чего невозможно движение словесности сегодня. Также люблю болгарскую литературу. Открываю для себя китайскую и японскую словесность, даже пытаюсь переводить стихи авторов этих стран, европейских и латиноамериканских поэтов.
Слышу таяние льдов,
И вселенная вмиг
Пробудится от снов,
Станет чаянием книг.
Вечность звёздных минут
Озарит новизной,
Переставленных тут,
Возносимых звездой.
– Давайте завершим нашу беседу обращением к читателям, пожеланиям им от литератора, основателя вневизма…
– Жизнь настолько удивительна, что хочется забросить все и слиться с природой – с голосами птиц, запахами земли, нежности. Жить сочинительством, но ради чего-то большего, истинного – об этом напоминает нам литература прошлого и сегодняшнего дня. Думаю, в грядущем ее роль посредника между Словом и человеком только упрочится. Желаю всем чистого неба и нескончаемых дум о высоком!