Эмом-Али

Зелёная кровь
Сборник стихотворений
(На таджикском и русском языках)

Вечер поэзии Эмом-Али в Санкт-петербургском Ломе писателя:
Вечер поэзии Эмом-Али в Санкт-Петербургском Доме писателя.

Статья "Чаша всебытия. О поэтическом космосе Эмом-Али". Алексей Филимонов:
http://vnevizm.liveforums.ru/edit.php?id=2059

Пусть всё, что создано Всевышним для Вашего блага, умножается постоянно!
Эмом-Али

Послесловие: Мумин Каноат, народный поэт Таджикистана,
лауреат Государственной премии СССР, лауреат Госпремии Таджикистана им. А. Рудаки.

Аннотация

Первая на постсоветском пространстве книга переводов таджикской поэзии на русский язык знакомит читателя с творчеством одного из ярчайших и необычных поэтов современности, чьи стихи, вскормленные тысячелетней национальной традицией, содержат новейшую самобытную философию.

Составление и перевод Светланы Чураевой
Оформление Оксаны Остапчук

Предисловие переводчика

Не стало мира, в котором мы родились и окрепли, – он ушел вместе с близкими нам людьми. Одноклассники разбежались по разным – социальным – классам; и те, кто под партой менялись марками, сейчас меряются марками авто. Однополчане засели в окопах, целясь друг в друга, друзья обернулись врагами, соотечественники стали просто соседями, а слово «сосед» потеряло мирную часть смысла.
Не стало мира – ни в странах, ни в семьях, ни в душах. Мы потеряли мир, заботливо обособив свои мирки – шириной в зеркальце бокового вида. И сами потерялись, заблудились в поисках призрачного эльдорадо.
А ведь еще возможно найтись – просто открыть глаза и уши, отыскать общий язык, вспомнить о родстве и дружбе.
Поэт Эмом-Али родился в СССР, сейчас живет в Таджикистане. Он пишет стихи и газели на родном языке, созданном для поэзии. На котором творили Омар Хайям, Рудаки, Фирдоуси, Саади, Хафиз, Джами… Список необозрим.
При этом Эмом-Али обогатил древний язык доброй сотней новых слов – и все они говорят о красоте и любви. Ведь не случайно более десятка из них растут от корня «гуль» – «цветок». Но главное для Эмом-Али слово звучит не так уж часто: просто все остальные выстраиваются в него – «человечность».
Человечность – вечность и человек. Человек, вышедший из суеты и немирия, посмотревший вокруг не столько глазами, сколько сердцем. Любящим сердцем поэта, которое бьется в рифму току капель в реках и облаках, движению сока в цветах и травах, танцу листьев на ветках земного древа… И все вокруг, одушевляясь, откликается Словом – прекрасным стихотворением, в котором каждый раз заложено творение нового мира – немыслимо огромного для тех, кто зажат европейской цивилизацией. Этот просторный, полный ароматов и звуков мир по-восточному щедр, он готов приютить всех осиротевших и заплутавших.

Светлана Чураева

Весенний взгляд

Бесконечность

Ты вращаешь и вращаешь небеса,
Создаешь миры движеньем колеса.
Доброте Твоей, я знаю, нет конца,
Коль творишь и отрицающих Творца.

Танец дерева

Тебя, увидев яркий твой наряд,
Ласкает ветер с головы до пят.
Цветы и листья в танце мельтешат,
И я смотрю, волнением объят.

Вот листья – кисти вознесённых рук –
Шлют небесам приветствия без слов.
Другие листья слепо средь цветов
На ощупь ищут ветреных подруг.

А вот ещё – как оркестрантов ряд –
Плетут мелодии, что сердцем слышу я.
И нота пусть у каждого своя,
Единый гимн они играют в лад.

Одни весельем заполняют сад,
От смеха их становится легко,
Другие же друг дружке на ушко
Свои признанья нежные твердят.

Вот лист один к другому тянет рот,
Глотая жарких поцелуев мёд.
И лист к листу прильнул, как будто тот,
Кто в ласке сладостной навек нашёл оплот.

Движеньями любви чаруешь взгляд,
Настроив мысли на любовный лад.
Тебе б не видеть осени лица,
Чтоб радость жизни длилась без конца…

Полёт реки

Ты, брызгами взлетая над скалой,
Раскрыла капель белое крыло.
Ты хочешь орошать небесный склон.
Чтоб небо горным лугом расцвело?

– Я ввысь гоню скорее пара струи,
Чтоб облаками в поднебесье шли.
И снова – вниз! И каплями целую
Родные щеки матери-земли.

Облако

В небеса ты подняло
Волны рек в груди своей.
Собираешь под крыло
Пестрый выводок степей.

Так в груди просторно ты –
В ней бескрайний мир живет.
Там устроен ток воды –
Спелых капель обмолот.

Ты, пожалуйста, разлей
Груды водного зерна.
Чтоб прошла и по земле
Изобилия волна.

Взгляд реки

Взором внутренним реки
Я речной увидел путь –
Тот, что лег земле на грудь,
Пышных трав примяв ростки.

Пробираясь сквозь пески,
По холмам река бредёт.
Каплями сочится пот,
В каждый жаждой вскрытый рот.

Упоённая душа
Тут же тянется в полёт,
Свежей силою дыша,
Как Рустам или Рахшаш.

Радостью раскрылся сад,
Что возделала река,
Влив по капле аромат
В чашу каждого цветка.

Не иссякнет эта грудь –
Сердца любящего скит.
Словно мать, река вспоит,
Как мудрец, проводит в путь.

Добродетель – как река,
Ведь у них один исток.
След их бесконечный срок
Будет стлаться сквозь века.

Молитва Невы

С груди Невы безудержный порыв
Мосты разводит еженощно ввысь –
Как пары рук, что к небу поднялись,
Объятия бездонные раскрыв.

Слежу я за движеньем этих рук,
Мне кажется, что молится река,
Чтоб уберёг Всевышний на века
Планеты перстень – город Петербург.

Росинка

Сказал росинке я в начале дня:
Мне больно, что так кратко бытиё,
Что, не познав все радости до дна,
Растает тело светлое твоё.

Она в ответ – Пусть короток мой срок,
Но ведь кристально чистых любит Бог,
И поцелуи с моего лица
Пьёт солнце. Ты найти иных бы мог,

Кто так искриться радугой венца,
Что тысячью следов является
Лобзаний пламенеющих Творца?
Ведь я любовью вечной зажжена.

Всё, что пришло в подлунное жильё,
Уходит, сбросив прах. Лишь я одна
И телом, и душой вознесена
И не повергнусь под ноги гнильём.

Тысячелетьем измеряю миг,
В котором смысла жизни глубина.
Тысячелетье миг любви воздвиг,
И в капле не иссякнут времена.

Камень

Спросил у камня: отчего жесток,
Так неотзывчив ты и сердцем стыл?
Не породишь ни древо, ни росток –
Нет себялюбца большего, чем ты.

– Но на фундамент плоть мою берут,
Основу зданий строишь из меня.
И разве не мои любовь и труд
Так созидательны и так тебя хранят?

Стыд

Я задал однажды пуле вопрос:
– Почему живешь, убийством дыша?
– В этот мир меня ведь сам ты принес,
Обо мне себя ты сам вопрошай.

Стекло окна

Вспотевшее стекло зимою увидав,
Спросил я: «Что с тобой?» Оно сказало так:
– Я не пускаю в дом посланцев льда,
И всё в поту от этого труда.

Замок

– Как больше нравится тебе, открой:
Когда ты заперт иль когда открыт?
– И тот, и этот нравится мне вид,
Коль с доброй целью пользуются мной.

Свеча и ночь

Свеча расплакалась: «В ночи
Век иссякает мой!»
А ночь ей: «Не было б свечи
Без темноты ночной».

Прозрачность

Однажды у стекла спросил металл:
Как избегаешь ржавчины, скажи?
Стекло в ответ: душа моя чиста,
И ты тоской не замутняй души.

Забывчивость

Был разных соков на столе набор,
И вдруг средь них возник о вкусах спор.
Один сказал, что силу придаёт,
И кто его не пьёт, тот хил и хвор.
Второй кричит: «Во мне – солнцеворот,
Я желт, и от меня, как солнце, взор!»
Другой: «Передо мною горек мёд,
И чаще всех берёт меня народ!»
«Прекрасен я! – вступает в разговор
Ещё один. – И ярок, как костёр!»
«Но вы забыли, – им вода в укор, –
Что всех достоинств ваших я – оплот».

Соединение

Когда мужчина – стебель и цветок,
То женщина – благоуханий ток.
Мужчина в солнце – луч, и создал Бог,
В нём женщину как пламя и тепло.

Когда мужчина – облако, она –
Прозрачных капель светлое стекло.
Вселенная прекрасной создана
С вершин небес и до земного дна.

Солнечный глазомер

Когда человек брал бы с Солнца пример,
То он непредвзято на мир бы глядел,
И солнечный был бы у всех глазомер –
С которым не важно, кто чёрен, кто бел.

Школа

Мои думы, степенное русло своё
Вдруг прервали и к школе бегут взапуски –
В мир, где одноэтажные стены её
Поднимались, как стены дворцов, высоки.

Где фронтон, как корона, сиял над крыльцом,
Всё величьем своим осеняя окрест;
Ведь, по сути, она и являлась дворцом,
Воспитанья и знаний неся благовест.

И с открытым лицом нас встречала, как мать,
Обнимая, склонялась над нами, детьми,
Торопясь молоко человечности дать,
Чтобы мы настоящими стали людьми.

И души её чистый и ласковый свет
Для любого из нас – это солнце судеб,
В чьих лучах превращается каждый предмет
В плод познания, в свежий питающий хлеб.

Возле школы подолом раскрылись сады –
Многоцветные ярусы щедрой земли,
Где с одной стороны созревали плоды,
А с другой – мы, как саженцы, в ласке росли.

Поднимался над школой созвездий шатёр,
И светилом наш каждый учитель с него
Выступал как пророк, как опора опор
И для места того, и для века того.

Мы сверяем со школьной поры каждый шаг
С ритмом сердца, в котором жива благодать –
Вдохновенного времени пламенный знак,
Человечности вечная в душах печать.

Спячка слова

Коль в слове – мысли мощь, на сотни лет
Оно в сердцах людей оставит след.
Иначе в спячку в ворохе бумаг
Уйдет, страницами стреножив вялый шаг.

Корона счастья

Коль встречу хороших людей,
Не встретится если злодей,
То счастья корона тотчас
Горит на макушке моей.

Вечный рассвет

Солнце, о, солнце,
Мы каждое утро с тобою рождаемся вновь.

Светел наш взор и души нашей солнечен свод.
Мы вечно похожи с тобою,
                                                    как вечна любовь.

В темницу ведёт нас твой каждый закатный уход,
Но ночь никогда к нам в глубины сердец
Не придёт…

Весенний взгляд

Твой взгляд – весенне-ясен он,
Весной незамутнённой полн.
И вот я весь в весенний гон
Творящим взором обращен.

Твой взгляд – весенне-ясен он,
Красою вмиг берёт в полон.
Я столько лет искал твой свет
И, наконец, вознагражден…

Зелёная кровь

Скрытая боль

У колонны, что так безропотно держит камня гнет,
Я спросил: ответь, кем такой красы тебе облик дан?
– Древний мастер узором ран мой украсил стан,
И теперь мне – вечная боль, а ему – на века почет.

Продавцы цветов

Безгрешные, лежат, отдавши жизнь,
С улыбками в закрытых чашах ртов:
Глазами сердца пристальней вглядись,
Что предлагают продавцы цветов.

Страна сердца

Когда в лугах скитался по весне,
Я не срывал ни одного цветка.
Они так нежно улыбались мне,
Что раем стлался луг издалека.

Лаская расцветающий бутон,
Был от восторга грудь раскрыть готов.
Так нота детства попадала в тон
Ликующей мелодии цветов.

Я их словами им шептал в тиши
Волшебной сказки бесконечный акт,
И мы менялись тайнами души
Кокетливо кивнув друг другу в такт.

И с той поры всегда живу весной,
Ведь для неё пристанищем я стал,
А сердце – расцветающей страной,
Где блещет обновленья вечный бал.

С тех пор обетованная страна
В долинах сердца мной сохранена.
Цветы и я – судьба у нас одна,
Взаимного доверия полна.

И я при виде сорванных цветов
Страданьем нескончаемым объят:
Их неповинно пролитая кровь
Мне в мозг костей вливается, как яд.

Две судьбы

Эх, больны мы, облако, общей болью,
Я твоим слезам слёз утратой вторю.
Есть ли кто похожий на нас с тобою,
Источающих водопады горя.

Но меж нами разница, брат, большая –
Ты излиться рад, взмыв душой из плена.
У меня же слёзы струят без края,
Как бы не был милостив взгляд Вселенной.

Шагающее дерево

Я, дерева видя недвижимый вид,
Шепчу ему, чуя, как сердце горит:
– Мне жаль, что навек твоя скована прыть,
Что ты даже шагу не можешь ступить.

– Пусть ноги мои сплетены под землёй,
Поверь, я – такой же идущий, как ты.
По жизни шагаем дорогой одной,
Стараясь подняться к вершинам мечты.

Но след мой Земли не уродует лик,
Я пользу всегда приношу по пути.
Всевышнего славя за прожитый миг,
Дорогой добра суждено мне идти.

Гроб цветов

В день рождения мне преподнесли
Благовонный оплетенный остов,
Мир тотчас в аромат окунул свой лик –
В аромат счастливых, свежих цветов.

Но корзина эта, как гроб, плыла,
Где цветов-шахидов алел покров,
Что теперь лежат во главе стола,
В стынь воды из ран источая кровь.

Ликованье вокруг, и разгульный пир,
О судьбе ль цветов думать в этот миг.
Улыбаются губы, но в сердце – крик.
Почему же так обустроен мир?

Боже мой, понять бы мне – отчего
Человек в Твоём милосердье слеп?
Ради мига радости одного
Он цветущий мир обращает в склеп.

Зелёная кровь

Жатвы пришла пора,
Над лугами – и стон, и крик.
Под серпом забурлил родник
Крови из травных ран.

Жертвы жатвы под лезвий свист
Принимают конец судеб –
В аромате зеленой крови
Человеку дарован хлеб.

Лица

Лестницы

Из железа, из камня, из дерева строили их –
В мир иной отошел тот, кто лестницы все одолел.
Кто-то сделал ступенями кости собратьев своих;
Стенки детских кроваток, носилки для выноса тел –

Тоже лестницы. Есть и до самой, наверно, Луны,
И такая, что может достичь океанского дна.
Но я знаю, что выше бескрайней любой вышины
Человечности лестница нам в испытанье дана…

Дверь

Есть дверь – её внушителен покров,
А у другой железо точит ржа.
Другая – лишь обугленный остов,
Ещё одна – узором хороша.

Есть дверь, что из соломы и шипов.
Другая так просторна, широка,
Что пропускает внутрь без лишних слов
Любого – хитреца и простака.

Как вижу дверь, так вспоминаю вновь
Врата сердец. И каждый различит:
Одни раскрыла радушно любовь,
В других – лишь тьма, подобная ночи.

Ручка-шахид

Я увидел – ручка брошена у ног
И чернильных капель крошечных не счесть.

Прочитать признанья прерванные смог
Я в её обломках, я увидел весть

О младенцах-буквах, россыпью смертей
Из утробы мёртвой выброшенных вон.

Предо мной не клякса – кладбище детей,
Тех, кто в мир греховный так и не рождён.

Свеча

Огонь мой – боли вызревший росток,
Той боли жар мне плоть души изжёг.
Огонь мой – боли выброшенный флаг,
Перед которым отступает мрак.

Я в каждый вздох – на грани бытия,
Младенцев света множу из нутра.
В тех сгустках солнца, что рождаю я, –
Кровь откровений вечного костра.

Грудь тает, сердцем скрученным горя,
Я из потёков слёз сотку наряд.
Сгораю в боли, не терзаясь зря,
Чтоб в чреве мрака теплилась заря.

Боязнь темноты

Не закружится мотылек, коль не горит свеча,
В нем нет любви: он прилетит, по свету заскучав.
А свет иссякнет – упорхнет, не тратясь на печаль,
Влеком боязнью темноты, к пожарам волочась.

Дым

Я дым, я дым беспечный,
Недавно был другим:
Весь дом взвалив на плечи,
Горел, неутомим.
И вдруг, судьбой заверчен,
Взлетел мечтам навстречу!
Но, воспарив в полете,
Не стал я ближе к ним.
Свободен, беззаботен –
Не нужен, не любим.

Кувшин

Мой лик творцом расписан в цвета,
Какими славится лишь райский цветник.
Когда ж в меня приходит вода,
Всем телом верю: я отныне – родник!

И сразу сердце светом полнится вширь,
В свободной радости взмываю, велик.
Когда упоены долины души,
Весь я – бездонный благородства родник.

Но сердца пустоши вновь сохнут в тиши,
Как только кончится, излившись, вода.
Коль от рожденья ты – всего лишь кувшин,
То родником тебе не стать никогда.

Стрела

В полёт ушла стрела,
Простившись с тетивой,
Но мысль её гнела:
– Где путь окончу свой?

Мне суждено убить,
На мне судьбы печать.
Моя приносит прыть
Лишь гибель и печаль.

О, измени, мой Бог,
Мне линию пути.
Хочу прервать свой срок,
Чтоб горесть не нести.

Соломинка

Всю жизнь меня журит и стар, и млад
За пустоту и легковесный склад,
Но есть во мне и вес, и глубина,
И никогда, как я, они не мнят.

Ведь я нутром с землёй сопряжена,
С душой меня взлелеяла она.
Молила Бога я: мне быть вели
Полегче, чтоб не тяготить земли.

Гора-старуха

Белых кос спускается ручей
С горной выси гривою густой,
В ток вплетаясь солнечных лучей,
Их поит сердечной чистотой.

Сердцем чистая и косами бела,
Сединой укутана гора.
Всей вселенной душу отдала,
И стоит в свечении добра.

В ней одной я вижу сразу всех
Матерей, в чьи косы седина
Намешала скорби белых вех.
Сострадая, старилась она.

Горный снег

От тепла моей груди
Зарождается вода.
И стекает по пути
Тела капель череда.

Капля каждая моя –
Радужный младенец грёз,
Солнца сын, бесценный взнос
В изобилье бытия.

И дитя, придя на свет,
Сразу венами дорог
Братьям солнечным вослед
В общий тянется поток.

Так по капле таю я,
Чтоб из тела выйти мог
Поднебесного ручья
Новорожденный глоток.

Стает плоть, но чужд мне страх
Стечь во тьму небытия.
В этих каплях-сыновьях
Жизнь продолжится моя.

Шарикоподшипник

Хоть крепок с виду шар и твёрд со всех сторон,
Железной воли сам он начисто лишён.
Болтаясь взад-вперёд, не покорит высот,
Зато ему легко катиться под уклон.

Но взяв покрепче шар, поставь в единый строй,
Стальной стеной его ты с двух сторон закрой,
И шарик будет рад спешить с другими в ряд,
Их только успевай умасливать порой.

Вот мощный вал призвал, нарушив их покой,
Теперь в строю любой – бестрепетный герой.
И напролёт все дни так крутятся они,
Что процветает век и государства строй.

Формула жизни

Как облако Вселенной, от земли
Парим всё выше, набирая вес,
Чтоб ливнем вмиг низвергнуться с небес
И ранами оставить след в пыли.

Отказ от привычки

Коль букву зачеркну в недобрый миг,
Мне кажется – лицо изрезал ей.
Мой карандаш, прошу я, пожалей –
Не надо ранить столь прекрасный лик.

Просьба

Вы покидайте мыслей узкие канавы,
С высот воспойте же отчизну величаво,
Не то бескрылой курицей падёте
Вы, лапу вытянув, с вершины отчей славы.

Невоспитанность

Срывая плод среди зеленых ветвей,
Одной из них я сильно стан наклонил.
Та, не сломавшись, разогнулась скорей,
Поднявшись токами питающих сил.

Когда ж оперся я на высохший сук,
Он обломился сразу тяжестью всей.
Себе сказал я: вот, как рушится вдруг
Судьба того, кто невоспитан с корней.

Рука судьбы

С кирпичей дворцов веков людских
Время лижет слой за слоем в прах.
Коль рука судьбы вновь сложит их,
Имена возвысятся в веках.

???

Юный лист и жухлый лист
Мимоходом втопчем в грязь.
И о книжный чистый лист
Ноги вытрем, не чинясь.

Я смотрю, и хлеб швырнём
Наземь, походя, мы вмиг.
Фото топчем, хоть на нём
Юной девы дивный лик.

Мимоходом втопчем в грязь
Куклу детскую подчас –
Изувечена, на нас
Удивлённый лупит глаз.

Сотни клочьев тут и там –
На земле цветов наряд.
Неужели трудно нам
Опустить под ноги взгляд?!

Впрочем, топчем и тела
В тысячи бездушных ног.
И такие вот дела
Терпеливо сносит Бог.

Но такого в мире нет,
Чтоб втоптали деньги в грязь.
Почему их – в чём секрет? –
Поднимают, торопясь???

Точка

Хапаем, хапаем,
Капаем, капаем,
Каемся, каемся,
Маемся, маемся,
Мелем, мелем,
Делим, делим,
Белим, белим,
Бежим, бежим,
Дрожим, дрожим,
Дружим, дружим,
Кружим, кружим,
Сужая до точки круг,
И уходим вдруг…

Лица

Поведенья и лиц совпаденья видал:
Этот – волк, рядом – лис, обезьянюю прыть
Сразу видно, вот – кошка, а это – шакал,
Крокодил кровожадный, готовый убить.

Но скрывает иной человеческий лик
Скорпионьих, змеиных кривляние рож.
На шакалов, волков – всех животных Земли,
Что терзают людей, он чертами похож.

Рванина любви

Капли любви

В руке зимы – моей души края,
Все ветви чувств застыли, опустев,
В недвижности цветенье затая,
Как будто смерть над ними щерит зев.

Ручьи по-вдовьи обрядились в льды,
С реки ушли и волны, и струя,
Страна моя – в объятьях мерзлоты.
Провисли вяло нити бытия.

Но появился ненаглядной лик,
Восход любви над миром заалел,
Льды утекли, зима ушла с земли,
И луч прогрел моей души удел.

Пришла весна ко мне в сердечный край,
Цветы ликуют всплеском белизны,
Преобразив всё лепестками в рай,
И реют всюду стягами весны.

Жизнь вспахана, с распаренной земли
Взошли под небесами облака
И белый флаг признаний повлекли –
Бушует в них моей любви река.

И капли сыплются любовного питья.
Влюблённые, коль вы в тот дождь вошли,
То пейте их, чтоб, полюбив, как я,
Парить в цветеньи неба и земли!

Объятия рая

Если вижу того, кто рад,
Я разливом веселья вздет,
И нутро моё – вертоград,
Где мечты распускают цвет.

Если вижу того, кто рад,
То приходит весь мир в восторг,
И у солнца сияет взгляд,
Оттого, что так щедр Бог.

Если вижу того, кто рад,
Соки жизни мой вкус пьянят
Так, что райских объятий лад
Приоткроется для меня.

Если вижу того, кто рад,
Мир – в гармонии бытия.
И уныния каземат
В этот миг покидаю я.

Река бытия

Флаги крови моей ввысь любовью подняты.
Я на чашах предсердий учтён многократно

И, реки бытия проходя перекаты,
Каждый миг получаю взросленье в награду.

Состязаясь друг с другом в стремлении к ладу,
Чертят камни течением путь сквозь преграды.

И на этом пути даже капли утрата
В разрушении Вселенной моей виновата.

Ведь моё мирозданье – лишь грёз анфилада,
В нём и шагу ступить я б не смог без подхвата.

Своды сердца – горнило, светила палата,
Там я солнце таю от засилья хлада.

Без Тебя мне стезя – иссушенное плато,
А в любви вечно юн я, цветением объятый.

Нет любви – неохватно начало для взгляда:
Держит храм бытия лишь любви колоннада.

Без парада любви от зари до заката
Мне ни дольнего мира, ни горних не надо.

Вулкан сердца

Сердце, как вулкан пылает у нас,
Хоть его горенье скрыто от глаз.
Тронь – и вмиг весь мир поглотит огонь:
Кто вулкан остудит, чтоб он погас?

Звуки

Есть звук признаний – в нём они галдят,
Восстав из сокровенных анфилад.
Есть звук, что полон сердца алых волн,
Влекущих в путь – в души цветущий сад.
Есть звук – попал Вселенной в уши вдруг
И стал в грядущих бедах виноват.
А звук открытий пламенем объят,
Сквозь мрак плетет тропинки ровный плат.
Есть звук учений, тысячи наук –
Страниц неумолкающий набат.
Есть танца звук – сердец влюбленных стук,
Что в такт кокетству мягко семенят.
Есть звук надежды – в нём бутонов луг
Приоткрывает нежный аромат.
Есть звук добра – неистощимый клад,
Ведь путь добра – нерасторжимый круг.
Как этот мир, разнообразен звук,
В нем – сказок тьма и нот бессчётный ряд.

Поклон волос

Когда я восхищён звучаньем нот,
Они мою переполняют кровь.
Мой каждый волос ловит их мотив,
Порывом общим поднятый встаёт,
Чтоб, спохватившись, опуститься вновь,
Поклоном композитора почтив.

Река-оркестр

Каждой капли звук свою ноту нёс,
Как самозабвеннейший виртуоз.
Так рождает песню речной поток
Из лепета капель, из гамм их грёз.

Он, взвиваясь тысячью буйных поз,
Будто танец змей исполняя, тёк,
Поднимая ввысь ярых брызг клубок
И целуя слёту камней отрог.

Каждый залихватский реки охват
Лепестком бутона вскрывает грудь,
Источая свежести капель хлад,
Как сумбула ласковый аромат.

Река – бесшабашных вагантов сброд, –
Ликуя кипеньем беспечных нот
И жизнь воспевая, спешит вперёд,
В свой беспокойный далёкий путь.

Созидательность

Будет хотеться
Распутать пути,
В вотчине сердца
Храм возведи.

Вечная любовь

Два дерева в саду друг подле друга
Сплелись в объятьях от корней до кроны,
И в тесном их сплетении упругом
Был знак любви, поднятый к небосклону.

Одно иссохшим, мёртвым было древо,
Другое – юным, телом и листвою.
Оно ласкало друга, словно дева,
Любовь до дна испить влекло с собою.

В цветении тонув, оно сказало:
«Мы знали созиданье, мир и радость,
В стране влюбленных плод есть небывалый,
И мы вдвоём его вкусили сладость.

Мне друг дарил цветы и откровенья,
Их фимиамом полнил мир бездонный.
Пьяна я от любви и восхвалений,
Не знал весь свет других таких влюбленных.

В моих объятьях по предначертанью
Душа простилась милая с мирами,
И от моих стенаний мирозданье
Слезами пролилось над головами.

Ему мои объятья стали раем,
Я вечность проведу с любимым рядом.
Я стала для него любовным краем,
Его лелея нежным цветопадом.

Умру и я без страха и без гнева,
Забвенья нет, когда любовь безмерна.
Из пепла тел любовь поднимет древо
Чьим именем на веки станет – верность

Рванина любви

Чтоб стереть своей любви слова,
Ластиком бумагу тёр и тёр –
Стёр до дыр, не разорвав едва,
Но все буквы живы до сих пор.

И они ещё плотней слились –
Верности бессмертной идеал.
Я смотрю, как в зеркало, на лист –
Также зря я сердце изодрал.

Цветной кайф
(Газели)

Ток капель

Я безумен, я безумен, ты безумья прок открой –
Над корой иссохшей мозга вольной выси ток открой.

За порог темницы тела рвись долой, найди в пыли
Душу. Чтоб она взлетела, тела ей острог открой.

И дивись, как Божьи длани в были невидаль вплели,
Организма строй развеяв, в нём любви росток открой.

Плавно облаком отпрянув от родной груди земли
И поплыв потоком пара, в небе капель ток открой.

Щёк Вселенной сласть хмельную тронь губами из дали –
Распали багрянцем небо – пламени восторг открой.

Строй в долине наднебесной вечной верности чертог,
В подоле его цветочном каждый лепесток открой.

И в одно дыханье с ветром взвив моря и корабли,
Самоцветным каплям ливня из себя исток открой,

Чтоб цветам пролиться в лица, в каждый пальчик-лепесток.
И в безгрешной их вселенной райский уголок открой.

Допьяна пусть пьют с тобою травы, злаки, ковыли –
В клети тысяч ароматов, как листок, уста открой.

В зной блуждающим в пустыне муки жажды утоли,
Срок земной благословляя, всем души замок открой.

Ток лови Луны и Солнца, благотворный каждый блик,
Своды сердца освещая, на восток его открой.

Как в лучах, купаясь в счастье, чтоб сады кругом цвели,
На подоле изумрудном у земли венок раскрой.

Ты со мной ежесекундно будь в пути, Эмом-Али,
В токи вглядываясь мира, миру сей урок открой.

Мир чувств

Мир на осенний листопад без звуков обречён,
Но, музыкой Твоей объят, расцвёл немедля он.

И ласка нот, как милой взгляд, так за душу берёт,
И столько слов они плодят, что мир стихами полн.

Творят, стирая тишину, и Солнце и Луну,
И вот уж ими звёздный сад на небесах взращён.

Признаний ноты без преград из сердца мчат долой,
Их языка чеканный бой легко поймёт любой.

Звучащих волн так силён бушующий охват,
Что сердцу в лад они летят, смывая небосклон.

Ты, сказочник, ты в душах клад находишь в сводах лат,
Среди сердечных анфилад свой строишь павильон.

Мир чувств гремит со всех сторон, огромный, как набат,
И вдаль по Млечному пути плывёт безбрежный звон.

Настолько музыкальных волн неукротим парад,
Что необъятный океан пред ними тих, как сон.

По тысяче сердец подряд за миг берёшь в полон –
До сей поры не видел я столь безудержный гон.

Цветок мелодий

Чтоб нот минуть межу, я всех миров громады прохожу,
Черёд признаний нот я, музыкой объятый, прохожу.

И по карандашу ток сердца композитора исторг
Меня в мечты поток, где я сквозь перекаты прохожу.

Дивлюсь я миру нот как купажу столикой красоты,
Ведя в душе следы, цвета и ароматы прохожу.

Внимая городскому галдежу бесчисленных сердец,
Я из конца в конец усердно их палаты обхожу.

И слышу, как скользит по крепежу Вселенной ось слегка,
Пока через века я будней анфилады прохожу.

По рубежу мелодий то всхожу, как путник, то – под скат.
Весь поиском объят, познания обряды прохожу.

Из куражу в разгаре ночи рву цветы из нотных почв
И неба чистоликого сквозь ночь я гряды прохожу.

Прислушиваясь к сердца дубляжу, что вторит пульсу нот,
Я тех широт, что волн рождает ход, охваты прохожу.

Раздумий и мечтаний фуражу отвёл я караван
И сквозь мелодий стан с добром ценнее злата прохожу.

Чтоб к коллажу из мыслей звуков многоцветных мне пройти,
Пути я звукам вслед как знающий токкаты прохожу.

По чертежу в цветник уложен нотный грай в стране, как рай,
От рая к раю впечатлений я плеяды провожу.

Шах-цветозар

О, Творец, родник свеченья – бытия источник чей?
Это самовыгоранье – плач души цветочной чьей?

Шаг и вздох он, что есть мочи, тянет с тяжестью вериг
Напрямик по жизни точно – вечный он оброчник чей?

Цветозар – цветеньем сердца он владыка всех владык,
В блеске лик сосредоточив, он лучей сверхсрочник чей?

Что усталостью источен, не покажет ни на миг,
Юный старец, он хлопочет – прочен молодостью чьей?

Он велик в малейшей точке – всех влюблённых апогей,
Мощь души его безбрежной – ширь реки проточной чьей?

Луч гоняется за темью с той секунды, как возник,
Хочет слиться с ней в лобзании – он сиянье ночи чьей?

Чтобы мир потусторонний озарился, как цветник,
Хочет гибнуть в рифмах строчек – новых дней подстрочник чей?

Помню ли, Эмом-Али: средоточье всех путей –
Это жар любви цветенья, жизни свет бессрочной сей?

Оркестр

Венок звучаний – мирозданья вечный вал,
В нём шепчет небосвод: я садом вешним стал.

В бокал попав цветка, любая капля – мёд,
Свет от неё встаёт, как пляс хмельных зеркал.

Пьёт запах, опьянев, румянится восход,
Он плодоносным стал, набух движеньем вод.

И в память мне вогнал душистых капель шквал,
Рассеяв облаков сердечный ареал.

Как клад, что миру грёз несёт черёд красот, –
Так в недрах нежности родился идеал:

Как солнце, что встаёт в рассвете дивных нот,
Как берег, чей причал купается в лучах.

Цветенье светлых дум мне рвёт груди испод,
Вскрывая сердца ход, что прелесть мира пьёт.

Лаская каждый звук – новорождённый плод,
Садовник-дирижёр их души сплёл в хорал.

К струе цветущих нот я всей душой припал,
В свой кровоход впитал – и вот я новым стал.

Цветной кайф

Мой винный взор вдруг изнутри, как ветер,
                                                                    меня открыл,
Невинным мыслям тайны троп заветных
                                                              весь мир открыл.

Бью струны чувств – их песня небу спета,
И сад ума средь опьяненья цвета
                                                                    цветы открыл.

Я слышу гимн сердец хмельных светил:
Балет лучей, ликуя в играх света,
                                                                     сезон открыл.

Смущенно вздрогнув, запахом цветок
Манит: «Целуй!», – и сразу для привета
                                                                     бутон открыл.

Поёт, стремясь в полёт, речной поток,
И вот – парит в мечте, и небо метит
                                                                    руном от крыл.

Где звук, что мне бы не понятен был,
Что в исповеди рок моих дорог мне б не открыл?

Я звезды мыслей собирая впрок,
Сумел засеять новь небесной тверди –
                                                                     талант открыл.

Покровы рву – хоть тысячу! – с секретов
Я оттого, что Бог меня отметил –
                                                                мне кайф открыл.

Душа и тело – с головы до ног –
Полетом дышат, чтоб восторг столетий
                                                                       меня накрыл.

Кровит перо, питая клумбы строк,
Их девственен язык и смысл светел – его открыл

Вина глоток. И слово стало – Бог.
Я, осчастливленный на том и этом свете,
                                                                    бутыль закрыл.

Чувства-шахиды

(Газели)

Облака любви

Отрез сердечной ткани стал листами в твоей любви,
Их кротко заполняю письменами твоей любви.

Пусть буквы сердца угольно черны,
Они сияют, источая пламя твоей любви.

Страна тех букв – бескрайний мир весны –
Напоена обильно облаками твоей любви.

Кто видел, как влюбленные пьяны?
Вот я таков – упившийся глотками твоей любви.

Большой канат надежной толщины
Свил терпеливо из тончайшей рвани твоей любви.

Я – вечный патриот твоей страны,
Во сне спроси – и губы шепчут сами слова любви.

Ума долины всласть орошены:
Цветут средь полных вен – в округлой раме твоей любви.

Коль губ коснусь созревшими словами,
Знай: их плоды дыханьем взращены
твоей любви.

Сок жизни

Вершины мира первозданный храм тебе отдам,
Что взял с земли, собрал по небесам, – тебе отдам.

Я – в выси весь и водружаю там любовный флаг,
Волну кровавую, подобную цветам, тебе отдам.

В награду рад из сада бытия отрад плодам
И с древа грёз сладчайший фимиам тебе отдам.

С лихвой от солнца судеб получил любовный пыл,
Восход его – негаснущий очаг – тебе отдам.

Любовью всяк мой капилляр набряк и без стыда
Весь ток, что в мозг костей моих истёк, тебе отдам.

Ты заново в стране моей груди свой мир найди,
Я верности державу навсегда тебе отдам.

Вселенную в колье облечь готов бесценных слов,
Сиянье их, что светит как звезда, тебе отдам.

На оба мира жизнь свою делю я ради благ
Земных и неземных – их пополам тебе отдам.

Вскипают дни мои с источника любви, я тот бальзам –
Сок жизни – и весенний вечный гам тебе отдам.

Вот зябь души ложится без следа в твой легкий шаг.
Она твоя – душа моя, душа, тебе отдам.

Меч осени

Мне рубишь душу, в каждый взмах меча люблю тебя я,
И в ранах расцветает мак, шепча: «Люблю тебя я».

В рассвет я, раненый, иссяк, и неба алым краем
Люблю, сгорая, палача – о, так люблю тебя я!

Сечет мне осень цветники, с плеча, мечом играя,
Обрубком каждым, трепеща ей в такт, люблю тебя я.

Очей пусть выгорит свеча, очаг мой остывает,
На ощупь вечный путь влача сквозь мрак, люблю тебя я.

Твоих сокровищниц маяк меня обогащает,
Богач – я, пусть и пуст, и наг, пока люблю тебя я.

Не сея мыслей семена, душа оголодает,
В мой сев ты мне стреножишь шаг, но всё ж, люблю тебя я.

Ношу, счастливый, грусти знак – печать родного рая,
Я – твой вассал – свой злейший враг: за боль люблю тебя я.

Чувства-шахиды

Ускользнешь от ласки глаз – бобылем останусь я,
Краски выцветут, весна отомрет. Останусь я.

Солнце канет за края моря тьмы и, встав у дна,
Бросит якорь. Свет угас – без дорог останусь я.

Прорастать устану я, пробиваться из зерна,
И в тюрьме небытия шелухой останусь я.

Стисну сердце, боль тая. Как раздавленный гранат,
В оболочке гладких фраз взорванным останусь я.

Ледяная чешуя грудь сожмет в оковах сна,
Жизнь шахидов-чувств не спас – склепом грез останусь я.

Зарастает колея в поле, мной не торена,
Мертвым камнем средь репья вековать останусь я.

Опустевшая казна ждет меня во всех краях,
Без отчизны, без жилья и в раю останусь я.

Там, где всходит жизнь моя, там огня пройдет стена –
Выжжешь счастье бытия, и золой останусь я.

В каждый вздох дрожит струна – песнь души моей, она
Оборвется, и тотчас в тишине останусь я.

Убивай хоть сотни раз, боль от ран не так страшна,
Как мгновенье, что дышать без тебя останусь я.

Облако любви

Чтоб древо грёз поднять, найти и пядь не смог,
Хоть этот мир широк – мне домом стать не смог.

Судьбы светило будто выел вечный смог,
Рассвет настал в свой срок – я век разъять не смог.

Из облака любви струит в сердца поток,
Я ж сохну – мой глоток пройти сквозь гать не смог.

Где ждёт меня родня средь тысячи дорог?
Ищу, но ни одной души сыскать не смог.

Сады мечтаний в кровь порвал осенний рок,
Я защитить своих деревьев стать не смог.

Вполпульса сердца ток – сдавил судьбы острог,
Спаситель рёк – я услыхать не смог.

Из красок жизни время тянет яркий сок,
Чтоб ароматов кладь бутон раздать не смог.

Землёю давится беспечности исток,
Чей ручеёк пройти сквозь камня гладь не смог.

Мечта зачатья ждёт, но cбытие – порог,
И я своей мечты поймать и прядь не смог.

Рай мысли

Как чаша сердца жадно ждёт любви пьянящий мёд,
Чтоб лить моей вселенной в зев набат зовущих нот!

И вот уж реки в жилах в пляс пустились, захмелев.
Под их ликующий напев я в новый рвусь поход.

И райских мыслей хоровод в долину грёз влечёт,
Где распускается восход весны грядущих од.

Мне сыплет горсть бесценных звёзд мечтаний небосвод,
Чтоб я, на чётки их надев, вёл исповедям счёт.

Когда ж волнений сердца вал достиг любви высот,
То я без счёта пульса ход транжирю в свой черёд.

Рассеет сердце, осмелев, твоих желаний плод,
Их собираю я в цветник вновь созданных красот.

Мне дарит мыслей райский сад творящей ручки сев,
Где лепестки сквозь аромат открытья мне сулят.

Когда же сердца алчный рот до дна любовь всосёт,
То время для меня начнёт очередной отсчёт.

Об особенностях поэзии Эмом-Али

В стихотворении «Покаяние» из сборника на таджикском языке «Шахгули нур» Эмом-Али объявил свою поэтическую доктрину следующим образом:

Мои первые стихи –
Первые семена сада моих мыслей,
Мои первые буквы –
Первые зелёные мои ростки,
Которые выросли из невинного моего мира.
И, как деревья оставляют листья,
Оставили след моей души на полях страниц.
Вы кровью моего сердца рисуете боль мою…

Если вы прочтёте его книгу, то обязательно поверите в искренность и истинность выраженных в этих строках мыслей и чувств.
Эмом-Али больше признан как поэт глубоких мыслей, хотя в его лирических стихотворениях мы видим и свободное парение птицы чувств, ибо настоящая поэзия – детище слияния чувства и мысли.
В таджикской поэзии – от фольклора до профессиональных стихотворений – смысл создаётся посредством языка вестей. Наши поэты творят не только на родном языке, но и на языках мимики, намёков, музыки, отголосков и резонанса. Наряду с этим они обильно вплетают в своё творчество звуки, ритмы движения природы – реки, птиц, грома, молнии и т.д. Пользуются земными и небесными красками, солнцем и луной, звёздами и радугой, тьмой и светом, цветами и растениями для того, чтобы уподобить реальную действительность миру своих грёз, помыслов и фантазий.
В этом плане и Эмом-Али широко применяет в своих стихах такие традиционные средства художественного изображения как гипербола, сравнение, иносказание, а иногда – сарказм и ирония. В стихотворениях Эмом-Али, в сравнении с творчеством других наших поэтов, эти свойства поэтического восприятия и выражения проглядываются ярче, экспрессивнее и свежее.
Эмом-Али умело пользуется изображением танца деревьев и рек, чтобы показать движение и динамику мира, Вселенной и человеческого разума в представлениях наших современников.
Поэт стремится чаще встраивать в свои стихотворения слово «цветок», творить с его помощью словосочетания и новые слова. К примеру, в его книге «Шахгули нур» слово «цветок» встречается 60 раз: «цветок смысла», «сотворение цветка», «цвет цветка», «цветок губ», «цветок разума», «цветок взгляда», «молодой цветок», «обитель цветка», «цветочный след» и т.д… Образ цветка в нашей поэзии имеет богатую традицию. Цветок признан символом красоты, цвета и аромата, исцеления, оповещения, краткости жизни, верности и вероломства… Западные учёные, исследуя персидско-таджикскую поэзию, жалуются на злоупотребление этим образом, хотя «цветок» в нашей поэзии имеет философские и аллегорические смысловые оттенки.
Уместное и умелое аллегорическое использование образов предметов и явлений природы свойственно и Эмом-Али, свидетельством чему являются его поэмы и стихотворения, собранные в этой книге.

Мумин Каноат,
народный поэт Таджикистана,
лауреат Государственной премии СССР,
лауреат Госпремии им. Рудаки.

Эмом-Али
(Эмомали Муминович Мирзоев)
Зелёная кровь
Сборник стихотворений
(На таджикском и русском языках)