НОЧНОЕ СЛОВО

Книга лирики

Памяти моей матери

Читая стихи Алексея Филимонова, понимаешь, чего нам так не хватало в советской поэзии при всей ее яркости и многообразии – не хватало чувства запредельности, чувства иного мира, который всегда просвечивает сквозь этот мир, но только поэт может передать этот свет людям.
   
С.Б.Джимбинов
Профессор Литературного института
им. А.М.Горького
26 октября 1994 г.

ХОЛМЫ

ХОЛМЫ

Взгляни окрест – кругом одни бугры
земли немолодой и мускулистой.
Холмы – как обнажённые умы,
и соловей, по-курски голосистый.

Ещё под дымкой сна, ещё в росе
здесь думает о Боге камень каждый,
и синий лес, и сильное шоссе,
и небо, что сошло сюда однажды.

                                 30 сентября 1992

*     *     *
                                            Н.

Где мой Логос, скупой и дикий?
Где поэзии терпкий мёд?
Стал мой колокол – безъязыкий,
в немоте лишь душа живёт.

Обвивает, ласкает жгуче
тела гулко-солёная медь,
забиваясь в любви падучей,
чтобы Слово Твоё прозреть.

                                22 сентября 1993

МОСКВА – ПЕТЕРБУРГ

Дорог небесных отголосок,
она петляет невзначай
близ рощи траурных березок,
где все забрызгал Иван-чай.

Там догорают две столицы.
А здесь – свобода и цветы.
Крестам забытым поклониться
пред взором чистой высоты…

                31 июля 1998

*     *     *

Люди как чёрные камни –
стынут и стонут в ночи.
Что неземные века мне?
палец к губам – и молчи.

В ночь, когда всё безысходно,
даже тропа бытия.
призраки в белом исподнем
перетекают, скользя

между камнями тугими –
Город спелёнут росой;
Камень немолчный, как Имя,
перекипающий в соль.

                         12 июня 1995

ДЕРЕВНЯ ДОЛГОЕ

1.

Как близко все! Дотронься до звезды,
сними нагар с нее перед рассветом;
здесь, на земле, освежены цветы
сквозным, непрекращающимся ветром.

Как будто Боже ставни отворил
из горницы своей – глядит оттуда;
и борода видна, и легкий пыл
свечей, что он не потушил покуда.

2.

Еще зевает утро на часах,
а бабушка давно уж в огороде.
Петух – разбойник, рыцарь и монах,
клянет соседа и часы заводит.

И солнце катится не торопясь,
как колесо расхлябанной телеги.
А бабочка уже испила всласть
с листа капустного росы и неги.

               30 сентября 1992

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ

А мать кружила надо мной,
когда последний раз прижался
я к материнскому лицу,
и голос в бездне отзывался:

- Я жду тебя к себе, сынок,
я стала птицей поднебесной,
тот мир был яростно-жесток
ко мне, влюбленной и телесной.

И отступало бытие,
и мир прощался иллюзорный
с последним обликом ее,
что поглощался бездной черной…

    30 мая 1994

ЛЕТЯЩИЙ ГОРОД

Санкт-Петербург – летящий струг –
мне вспоминался в одночасье,
когда зима, презрев испуг,
внезапно отступала в счастье.

Когда гранитный лёд течёт
и по Неве, и по Фонтанке,
на камнях тает санный лёд,
и верба распустилась в банке.

И холодно, но в тишине
упругость солнечная зреет.
В задумчивой голубизне
кораблик безымянный реет.

Тяжелым якорем на дне
Исаакий – колокол полночный.
И обрывается во сне
мелодия замерзшей ночи…

22 февраля 1997

ПУТИ…

Люблю тебя, Петра творенье…
                  А.Пушкин

Он видел город не тогда,
когда молва над ним клубится –
реки свинцовая руда
к волнам приковывает птицу.

Но в запредельной вышине
он открывал Петрополь нежный,
в воздушном зазеркальном сне
внезапно отворяя вежды.

Восторг духовный; и испуг –
вращался город невесомо
в потоках солнечных; и вдруг
он забывал пути к земному…

                      18 января 1999

СЕКУНДАНТ

Порой сквозит за оболочкой дня
Петрополь девятнадцатого века.
Карета вдруг проехала, звеня,
везя по назначенью человека.

У Чёрной речки… лимонад допит,
и дно бокала, как кристалл, слезится.
И стих, неначатый, едва горчит,
готовый – чёт или нечет? – воплотиться.

Он не успел перевезти строку
с небесного – на берег зимней Леты…
Ещё Невы… И русскую тоску
по ранней смерти воплотят поэты.

Кто книгою, кто жизнью, кто виной,
что не успел загородить поэта…
На это век двадцатый. Тот – иной.
Тот, в чёрном, заряжает пистолеты…

                                   16 января 1999

*     *     *

Быть может, Пушкин наш не то,
о чем молва сто лет твердила,
его не высмотрел никто –
безмолвны поле и могила.

А он кивает нам опять
своей безумною строкою,
и время устремляет вспять,
давно снесенное Невою.

В закатной зыбкой синеве
он раздает свои сюжеты,
приотворенные Неве,
как путь мерцающей кометы…

    18 января 1999

АДРЕСАТ

Он цепь златую променял
на вдохновение пророка –
и корни проросли глубоко,
и крест на кроне засиял.

Как будто в северной столице
был он убит… Но только сон
земная жизнь. Его страницы
во тьме веков читает Он.

    8 марта 1997

*     *     *

Илья отбушевал. И снова чисто.
И облака убрали с высоты.
Поблескивает месяц золотистый,
и как миры, разводятся мосты.

И кони замерли в руках ослабших.
И сфинксы дремлют, отражаясь там,
где ночи белые скликают павших
и расселяют по своим домам.

    3 августа 1998

ЛАСТОЧКА В ДОЖДЬ

Что ты, ласточка, ищешь в потоках
злого ветра опять и опять?
Словно мысль в напряженье высоком,
ты стараешься небо понять.

Под дождём твои крылья трепещут
изо всех своих маленьких сил.
Чем угрюмее ветер и резче,
тем стремительней серп твоих крыл.

Мнится мне – постигая земное,
ты на землю уже не сойдёшь,
но поднимешься в небо иное,
прозревая невидимый дождь.

                               1 июня 1990

*     *     *

Село вздыхает на бугру,
и солнце низкое садится;
в его печальную нору
летит за человеком птица.

И птицы нет – лишь тень ее –
освобожденное сознанье,
падет на сонное жнивье,
блеснув улыбкой Мирозданья…

              29 сентября 1994

КАМЕНЬ

    Н.

За неясный пурпуровый свет
утонувшего в ельнике солнца;
за бряцание лунных монет
в подстаканнике неба-колодца.

За такую щемящую даль,
где земное сливается с явью.
За далекий звенящий Валдай,
где снега подступают к заглавью.

За мерцанье родимых болот,
уводящих в иные пространства,
за простуженный поворот
на санях – до звезды бы добраться…

За того, кто недавно забыт,
и за тех, кто еще опечален…
И за все, за что в землю зарыт
судией извлекаемый камень.

    5-6 июля 1995

ФРЕСКИ

1. Раздумье

Лежало озеро. А в нем огнем слюды
играло слово с золотой форелью.
Он подошел. И в глубине воды
увидел тени синих акварелей
Его стиха – и мира тишины;
и лучезарно осветилось небо:
вдали лежали желтые холмы,
и облака – нескошенного хлеба…

    6 августа 1997

2. Иисус

А я не знал, что это Бог;
и крест был плох, и ростом мал
был Тот, чей лебединый вздох
в великолепье утекал
иных, непройденных небес
ни человеком, ни Тобой, -
как выдох бездны голубой,
как эхо бесконечных звезд…

    4 сентября 1994

3. Глина

И те, кто проклинал Христа, и те,
кто не забыл Спасителя как будто,
глядят на небо в зыбкую минуту,
обращены к гонимой немоте.
А воробьи играют у порога,
и славят день, горячий и хмельной –
из глины приозерной, голубой
их вылепил посланец юный Бога…

    3 августа 1998

*     *     *

Звезды в синеве каленой стали –
как в Египте, до начала лет.
Богом бесконечность называли,
а она – кончается в ответ.

Так ломает ветер злые сучья;
синевою отливает сталь.
Пирамида у звезды падучей;
воздвигает храм – Электросталь.

Потому что мой далекий город
от Москвы лишь в тридцати верстах.
Тридцать лет… А десять – яркий сполох,
Богом обращающийся в прах…

    15 июня 1995

ВИДЕНИЕ

Как будто Царская семья
плывет над островом, туманна,
в нерукотворное маня,
переговариваясь странно.

На лицах средь закатной мглы
ни тени предстоящей смуты.
Их лики радужно-светлы
в свои последние минуты…

    8 сентября 1998

УСЫПАЛЬНИЦА

Мне открывалось словно промедленье
меж небом и землей, где облака
внезапно зажигаются от тренья
небесных сфер о камни островка.

И лишь река, беспечна, как могила,
со временем в согласии, спешит
не торопясь, и видит сквозь перила
людей растерянных и стонущий гранит.

    27 июля 1998

НОЧНОЕ СЛОВО

Ночное слово надо мной
торопит с верным постоянством
пришествие души иной
и растворяется в пространстве.

Как будто облако висит
и вдохновенно, и всезряче
над башнею, и даль звенит
так отрешенно и маняще.

Душа свободна ото сна,
и сны собой переполняя,
перемещается она
от края до земного рая.

    17 марта 1997

ГРОЗЫ

1.

На небе колющий орехи
сверкнет слепящими зубами,
и скорлупа небес, стеная.
расколется, и из прорехи
закаплет влага дождевая.

А где же плод? А он достался
Тому, в Ком бытия избыток,
и две скорлупки, снова слитых,
в гортани неба растворятся,
храня хрустальных гроздий слиток!..

    22 мая 1993

2.

О Боге перешептывались клены
грозой лиловой, выплакавшей весь
томящий сон, и влагою зеленой
забрызган мир с асфальта до небес.

Сошло ли к нам, живым, успокоенье?
и в светлой темноте дрожат листы:
то наши, днем обугленные тени,
познавшие упругость немоты.

    20 июля 1994

3.

Мирозданье проплывет кругом,
пролетают звезды-фонари, -
тень давно покинутого друга
отслоилась от степной зари.

Где сады шумят златоголовы,
опадают листья в синеву,
и нерасторжимым с небом словом
я во се спасителя зову.

Не разъяты инеем покосы,
росы безымянны и чисты,
и во тьме предутренней, белесой,
бьют неимоверные часы –

словно бездна пролетает мимо,
оставляя гроздья наяву
страшных гроз, и жизнь неутолима
смертью, что пронзает синеву.

    17 июля1995

4.

Прозревающий Бог – Илия
белым пламенем выхватил ветку,
и безумные слёзы лия,
раздирая небесную клетку,
он на землю ступить захотел,
но земля отступала куда-то
в буром сумраке призрачных тел –
охраняющих души, крылатых;
проклиная земное грозой,
он уплыл в колеснице, а тени
умывались небесной слезой,
притаившись за стебли растений.

                            5 августа 1995

5.

Гром гремел исповедальный,
словно ржали табуны –
лето низкое печально
проходило близ луны.

И ладья грозы катилась
над зарёванной землёй.
Кони ржали, в пене бились,
и стегал их ангел злой.

А потом шатёр огромный,
накрывая пену вод,
уводил табун покорный
из лазоревых ворот.

Чую стук копыт белёсых,
искры вещие ясней,
словно гром вослед им бросил
горсть пылающих камней…

                            28 августа 1995

*     *     *

Грань смерти перейдя, уже не смерть
смущает, но томление пространства.
Здесь дышит Бог, в Своем непостоянстве
не ведая, где небо и где твердь.

Все перепутано в чертогах забытья –
и жизнь, и смерть, и грезы, и забвенье.
В телесный мир, в земное воплощенье
ты снова просишься, душа моя.

    17 сентября – 7 октября 1992

*     *     *   

Лес – дремота и томленье,
мох, снедающий шаги,
разума оцепененье,
щебет свыше; сапоги.

И грибы, грибы - однако,
в небо лучше погляди:
кто-то, без лица, заплакал,
чуя вечер впереди.

и в листве берез, мерцая,
пья воздушные струи,
птиц неуследимых стая
отдыхает в забытьи.

    24 января 1995

ТЕНЬ И ПЛОТЬ

Г.Я.Горбовскому

И тень и плоть как будто невесомы,
дрожат, переливаясь синевой.
и нарастают завтрашние звоны
земли, приотворяемой травой.

Небесный пахарь просветляет душу,
в юдоли называемую – стих.
И птахи пролетают, не нарушив
ни тень ее, ни плоть, ни их двоих…

    15 января 1999

ДОМА

Я забывал себя среди людей
и становился плотью их и слухом,
и пыль от привокзальных площадей
за мной летела измельченным духом.

Я электричку ждал, как ждут суда.
что увезти себя из сновидений,
и добирался до звезды – сюда,
себе полузнакомой, влажной тенью…

    3 мая 1994

НА РОДИНЕ

                     И – всякой яви совершеннее –
                              Сон о родной стране.
                                  В.Набоков

Как будто вернуться на родину летом
Нам выпало. Нива густая шумит.
–  А как вы вернулись?
–  Ни слова об этом.
Колышится время, и тает зенит.

Когда мы вернулись в родное именье,
то местоименьем цвела тишина –
холодные струны, и звёзд озаренье,
и запах сирени, сводящей с ума.

Черёмухи запах, жасмина, левкоя,
и горький букет недосказанных слов…
А небо в России, как встарь, грозовое,
и слышится уханье каторжных сов.

Молчание нивы – густое молчанье:
зерно отдаёт себя небу и льну.
Дозволь мне земли успокоить дыханье –
я к травам её напоследок прильну…

                                       15 июня1997

КРОВ

На топях зыбких, в окруженье сфер
сей город строился, и будет тот неправый,
кто скажет, что крылатый люцифер
сюда людей скликает для расправы.

И я здесь рос, и зыбкое ничто
и душу мне, и мозг переполняло –
но небо здесь из опалённых роз
над мною вечером вставало и сияло.

И я здесь жил – как соль живёт, суха.
Кресты меняют звёзды на погосте.
Луна скликала долго жениха,
но проиграла, как бродяга, в кости.

Мне выпало собраться и идти
неведомо куда, ежеминутно
держа судьбу подъятую в горсти,
в озёрах отражаемую смутно.

Как ядерное топливо, душа
сама себя ещё не преступила, –
о Боже, до чего же хороша
над мною лестница, и шаткие перила.

Над топью зыбкой, над серпом болот,
в котором мне мерещится подкова –
её твой сын проснувшийся прибьёт
под пологом сверкающего крова.

                             15 октября 1995

ЛАМПАДКА

Весь город, затопленный синью,
с молитвою я обхожу,
провидя любовь и бессилье,
и яростных болей межу.

И вижу – в окошке лампадка,

неброский, взволнованный свет,
как будто Спаситель украдкой
слезинку роняет вослед.

5 марта 1994

РУБЦЫ

Его штормило на земле,
как в море – солоно и пряно.
Он шел по выжженной стерне,
как будто жизнь – сплошная рана.

Одна звезда, звезда полей
над ним сияла, и манила –
и он ушел к ней, - Водолей
тогда простер свои светила…

8 марта 1997

ЧЕРНЫЙ ПИТЕР

В пустоте черный город дробится,
исчезают колодцы – вовне.
Подбирает усталая птица
то зерно, что отпущено мне.

На поверхность взбираются тени
устремленных в забвенье людей.
Отголоски судеб и видений
размывают потоки дождей.

Кто-то стонет; кто ждет, кто рыдает;
хохоча и немотствуя враз,
кто-то в черном, в продрогшем подвале,
вспоминает и стены, и нас.

Мне б не помнить полуночный город,
не глядеть чрез перила – туда,
где мерцает сквозь дрему и холод
окровавленная звезда.

    18 сентября 1998

ВАЛДАЙ

Валдая непорочных колокольцев
мне слышен звон во тьме, издалека…
Я знаю – там проходят богомольцы
и песни ткут из лунного клубка.

И с берега таинственно, призывно
им откликается всевластный зов:
то колокола медленные взрывы
возносят в вечность стайку голосов…

    31 июля 1998

*     *     *

Журавель поскрипывает, древний,
на ветру качаясь, как свирель.
Богу посвященная деревня –
неба оловянная пастель.

Призраки бредут по ней, скитаясь,
по звездам отыскивая путь.
Призраки бредут по ней, скитаясь,
в бездну лет пытаясь заглянуть…

    24 ноября 1994

ОБЛАКА…

1.

Перевожу подстрочник облаков
с неповторимого на преходящий –
там, в облаках, в неведенье манящих,
стучат копыта, льется чья-то кровь…

И птица-свет пронзает тяжело
былое, на лету испепеляя,
и грустных звуков опадает стая,
и вещих слез, и облако ушло…

7 июля 1993

2.

Вечерним сумраком разъята
густая сукровь облаков, -
беременны и клочковаты.
они хранят земную кровь
того, кто в небе растворился,
кто стал Вселенной иль звездой –
и свет упал на ваши лица,
я вижу в них: черед – за мной…

    11 июля 1993

3.

Мне жалко вас, живые тучи –
столь преходящи очертанья:
то раб, веселый и могучий,
то царь без снов и без желаний.
И не от вас ли мне достались
те молнии, что вы таите –
они летят, забыв про жалость.
из глубины Твоих наитий…

    30 июля 1994

4.

Коронованный облаками,
их величием и тщетой,
разговариваю с веками,
зачарованный синевой.

Обращаюсь к мильонолетьям,
обступающим пыл земли.
над бушующим лихолетьем
дремлют времени корабли.

Словно я – капитан невольный, -
но дождется меня ковчег.
В облаках снеговых, безбольных,
растворяется человек…

    20 июня 1993

ЭХО 

                            Н.

Когда теряет крылья птица,
Кавказский обогнув хребет,
то эхо горнее дробится
и небеса теряют цвет.

А под ногами не дорога –
на землю брошены хребты.
В разломах времени от Бога
немного – эхо немоты.

                         14 марта 1996

ДОРОГА ТВОЯ

Ты себя возвышаешь до Бога,
или падаешь вдруг с высоты –
лишь одно неизменно – дорога –
до слепящей и краткой черты.

Протянулся от края до края
развороченный, вздыбленный путь:
то своя сторона, то чужая –
лишь обратно нельзя повернуть.

Лес кладбищенский. Холм безымянный.
Ни звезды нет на нём, ни креста.
Тает свет, и встаёт над поляной
путеводная чья-то звезда.

                                   4 октября 1987

СВЕТ

Желтком яичным выбелены стены.
мигают отрешенные дома, -
то свет Его, печальный и мгновенный,
свел город притаившийся с ума.

И в ад сошел – клокочущей лавиной,
как обещание забвенья – тем,
кто не пошел к Святителю с повинной,
и Он сошел к ним – в горестную тень.

И на закате, на заре безлюдья,
внезапно проступает вечный свет –
как отражение Того, Кто  б у д е т
чрез сотню нераскаявшихся лет.

    29 июля 1995
    Добролюбова 9/11

О, НОЧЬ

Над ледяной землей столбы
упорного, прямого дыма, -
дневные мысли так грубы,
а даль рассветная так зрима.

И горстка звезд – как стая рыб,
опять на дно уйти готова.
И облаков седая зыбь
уводит вспять ночное слово…

Как вспышку солнечную, жду
рождения в крови рассветной;
и ангел выключит звезду
моей любови безответной

к тебе, о Ночь!

    4 марта1994

СИНЕВА

СИНЕВА

Синева – это души ушедших,
не искавших приют на земле,
синий отсвет пожизненно несших
на высоком и строгом челе.

Я люблю этот свет вдохновенный –
чистый, ясный, далекий, родной.
Опускается Вселенной,
поднимаясь – уносит с собой.

3 ноября 1989

ДРУГАЯ ВСЕЛЕННАЯ

Я вижу то, чего не зрят другие –
моя нога ступила на помост,
откуда открываются круги и
угольники проникновенных звезд.

Не зримая – вотще! – не световая
Вселенная лежит за темнотой.
Я повернулся к небу, уповая
на ласку непривидившейся, той…

Она свернула кольца роковые,
чтоб развернуть пред нами, и пять
пойдут по кругу стрелки вековые,
земное время устремляя вспять.

И поменяются века местами,
умерших воскрешая, и живым
далекая Вселенная предстанет,
провидя мир и властвуя над ним.

20 марта 1994

МАЙЯ МАЯ

Памяти матери

Здесь смерть присутствует незримо,
в холодной зелени лисов,
еще покрытых легким дымом
под пеленою облаков.

Она таится в жадном смехе,
и гулкой поступи шагов,
как будто преизбыток некий
ее вошел в земную кровь.

Но затаится! И поникнет
она в буддийскую жару;
а после – синим светом вспыхнет,
сжигая лишних на пиру.

27 мая 1993

*     *     *

    Н.

Кто переставил светильник
в маленьком доме моем?
Ангел туманный и сильный
тихим, застенчивым днем.

Ангел задумчивый реял,
масло в него доливал.
Тени как темные звери
вспять отступали в провал.

11 октября 1996

*     *     *
То, что мы жизнью называем,
есть слабый отголосок бытия.
Музыки сфер, которая не знает,
что мы – ее земные сыновья.

Все потому, что истина созвучий
здесь, на земле, людьми искажена.
Лишь только по ночам, почти беззвучно,
порой звучит доверчиво она.

28 сентября 1992

*     *     *

Запах несжатого хлеба –
души восходят на небо.
Вижу – теней вереница:
руки, одежды и лица.

Шепот лазури невнятный, -
в бездну любви безвозвратной.
Желтое солнце высоко
смотрит приветливым оком.

2 октября 1994

ПЛОЩАДЬ

Н.

И день и ночь, у набережной – там,
где небо переходит в ожиданье,
близ площади Дворцовой, по пятам
проходит тень и прячется за зданья,
зеленые и желтые, не те,
что стыли, утоленные возмездьем,
но что застыли в вечной немоте
на площади утраченным созвездьем.
Тень не таит себя подл аркой, где
клубок кончается, и тонут в отдаленье
слова, что шепчет Ангел в пустоте,
на площади, в заоблачном моленьи…

2 августа 1998

ТАЮЩИЙ МАРТ

Мне кажется, что с небосвода
лазурная стекает краска;
с зимы оттаявшей природа
посмертную снимает маску.

Как звонко ангелы смеются
на свежевыкрашенных сферах!
их души в беспредельность рвутся
отплыть на огненных галерах!..

3 марта 1994

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ВЕРТИКАЛИ

…Прислушайтесь к гулу земли,
прислушайтесь к зову пространства,
взгляните – на небо! на небо!
Откроются веки веков,
откроются реки Вселенной,
раздвинутся синие стены.
Шагните смелее – туда,
где нету земных измерений –
нас вынесет по вертикали…

Здесь время течет и кипит,
слагаясь в горячее глыбы,
и вмиг застывает, как лед.
И здесь невозможно заснуть,
как и невозможно проснуться,
и можно войти в никуда,
и выйти потом ниоткуда…
Здесь властвует вечно, всегда
изнанка гармонии – хаос…
И стайка земных голосов,
Бог весть, как сюда залетела,
летит в направленьи полета.
Здесь пропасть – бездонная бездна
безвременья, беспостоянства…

…Пора нам уже возвращаться?
Ты здесь насовсем оставайся.
Ужели тебя не смущают
земные болезни, тщета?
Ты здесь проведешь беззаботно,
не зная обид и желаний…
И шепчут подземные струи:
такая морока, морока,
я даже не знаю, не помню,
я Вечности не понимаю,
я здесь никуда не спешу…

27 мая 1990

ОСЕНЬ И МЫ

1.

За ласточкой, как бред, взовьется слово –
предмет остроугольный и немой,
как бумеранг, - и плотская основа
падет с опустошенной головой.

Так в пятницу пронзает лист осенний
еще не сон – но набожную синь.
Как будто дерево раскрыло вены
и шепчет: - О душа, меня покинь!..

    21 сентября 1994

2.

Еще в заиндевевшей сини
оно пронзает бытие
подобьем тающей латыни:
- Се зримо таинство Моё.

Когда из проступивших почек
вонзится зелени листок
в беспамятство, белее ночи,
как в сон, что жалок и жесток, -

Ему с небес ответит Слово,
и устремленное тобой,
войдет в древесную основу,
в земное чаянье – домой…

    19 февраля 1995

ПУТНИК

Стихи о Блоке

1.

То ли даль осеннего пролива,
то ли в ризах верная жена;
сердце задыхается пугливо,
тишина бездонная слышна.

Блок идет неторопливо; тонко,
звонко выкликают фонари
имя долгожданного ребенка,
вымоленного у зари.

И спросонья остывает город,
покачнувшись в сфере голубой.
Сердце бьется, как кузнечный молот,
или нарастающий прибой…

    8 января 1998

2.

Он ждал, пока не станет ночь
прозрачнее, чем эти звезды.
Когда уже нельзя помочь
себе; а будущему – поздно.

Когда звезда теряла дух,
а оболочка – истлевала;
а смерть не только злой недуг,
но просветленье и начало.

Заря проглатывала твердь
и обнажала переливы;
но не хватало глаз смотреть
с небес – на зарево залива.

    1 марта 1997

3.

Мне Блок мерцал на Петроградке,
когда в вечерней новизне
на сонный мир глядит украдкой
телесный отблеск, в глубине…

Он грозы с синими свечами
зажжет над медленной рекой –
немыми, бледными ночами
тревожа Господа покой…

    31 мая – 4 июля 1998

4. Упокоение

И тихо сложены крыла,
того, кто был не человеком,
но сыном; опустилась мгла
на землю до скончанья века.

Он более не Александр,
но Крест светящийся, проросший
сквозь наважденье чьих-то чар,
стихи свои познавший в прошлом.

                                           7 августа 1998
                                      Смоленское кладбище

5.

Блок умирает до блокады.
но кто-то небо утаил,
оставил отголоски ада
средь бедных каменных могил.

Иное небо не построить –
уже разобраны мосты.
И над вселенскою тоскою
горит незримый Ангел – Ты… 

    8 августа 1998

ДОЖДЬ…

Невесомость земли и людей
превращает стихи в ожиданье
размывающих время дождей,
проницающих суть Мирозданья.

Дождь над Питером – сумрачный дождь;
от Исаакия тянутся звуки –
ли это небесная дрожь –
обезумевшие перестуки…

ста миров, ста начал и причин?
У причала колышится яхта,
от уключин до невских морщин
претворившая звездную шахту…

    26 июля 1997

*     *     *

Я чувствую, что я не здесь, а вне,
и нахожусь в каком-то мире странном,
где сон во сне – но спутаны оне, -
и я – не я, а некто безымянный.

А имя падает на землю, словно луч
в живую плоть, - читай: п о к а  живую,
проглянувший в разрыве между туч,
мятущемуся праху мир даруя…

12 декабря 1992

КРОВЬ

Дай волю – (Богу). Но о ней не говори!
Изменчив цвет заутреней зари.

Когда материя – единый матерьял, –
как перед плавкой сгруженный металл.

И все бледнее эти фонари
перед сгорающим страданием зари.

Нас раздробит на части синий цвет –
еще живых, и тех, кого уж нет.

Чтобы вечерней плавкою небес
мой Бог, мой Сын простился и воскрес.

Прозрачна кровь предутренней зари,
и я шепчу ей: Боже, сотвори…

5 октября 1994

*     *     *

Пилигримы заводских окраин,
дымы, уходящие в ничто –
из опалубок в преддверья рая
души увлекая в решето.

Сколько их в ночи, иссиза-бледных,
страждущих забвения без слов, -
в небе исчезающих мгновенно
эхом человечьих голосов!

Что они зовут, столбы, взывая
к звездам и планетам над землей?
истину, простертую без края,
забирающую их с собой…

    10 ноября 1996

ТРАМВАЙ НИОТКУДА

           Памяти Н.Гумилёва

Сгустившись, воздух, неприкаян
оставил в сумраке сыром
сквозные контуры трамвая –
сей остов, канувший в былом.

Где пассажиры? Где кондуктор?
Звонок лишь глухо дребезжит,
да искры сыплются, как будто
в небесных струнах ток  бежит.

И проплывает Всадник Медный
по стёклам зыбким, над Невой,
и купол вознесён победный
Исаакия – над синевой.

Открыты двери – и подножка
зовёт ушедшего – сойти
на землю, в полдень позапрошлый,
остановившийся в пути
на поднебесье…
                                  И забравший
с собой поэта навсегда,
трамвай, проржавленный и страшный,
восходит снова – в никуда…

                                    18 августа1998

*     *     *

                            И вот ведут меня к оврагу…
                                           В.Сирин

Карта Петербурга расцветает
красками столетий и времён.
Пролетает искренняя стая,
над домами простирая звон.

Оживают реки и каналы,
суетою полнятся мосты.
Поезда отходят от вокзалов,
корабли приходят из мечты.

Город мой – потёртая бумага.
положу его письмом в конверт.
Адрес: – Беспредельность. Дно оврага.
Снег запорошит немой ответ.

                                 6 ноября 1998

НЕБО НАД ВЛАДИМИРОМ

Фрагмент

Даниилу Андрееву

Даль бледнеет, чтобы вспыхнуть снова.
А над ней, в мерцании огней,
Над землей, таинственное слово
Испаряет сумерки теней.

И летит устало вереница
Лиц, событий, горестей земных.
   - Узнавать сожженные страницы,
Ангелов, заговоривших стих.

Никого над миром; увядая,
Даль земная вспыхнула зарей.
Рай уходит, заревом играя,
Если ты согласен с той игрой.

Есть лишь то, что временем разящим
Вечности распахнуто порой…
Увидать его дано всезрячим.

    10 января 1998

ПРИОТВОРЁННОСТЬ…

Л.Ф.Клименко

В искаженном зеркале прозрачном,
растворяясь в контурах домов,
мысль, земную явь переиначив,
над землей раскинула покров.

Звезды вытканы рукой нездешней,
претворяясь – долу – в фонари.
Слово из туманности безбрежной
оказалось здесь, у нас, внутри.

Сей объем кубический, юдольный,
и портрет, двоимый вдалеке,
сумрак ночи зимней, своевольной
отворяет завтрашней реке…

2 декабря 1998

НЕБЕСНАЯ БАЛЛАДА

Я жил на стыке города и неба,
и небом был пропитан потолок,
и фрески проступали полуслепо,
как бы оттуда рисовал их Бог…

Я жил на грани… В амальгамах звона
капель дрожала пред небытием.
С небесного, лучистого амвона
лился рассказ про зимний Вифлеем.

Небесный паводок в начале Водолея
торопит солнце разгореться вновь,
и зажигается еще светлее
закатов зимних тающая кровь.

Опять живу на грани песнопений.
Я принят в город новый – Синеград.
Не человеком – тающим растеньем
я растворяюсь в масле для лампад.

Ты знаешь, Смерть страшна утратой звука…
Она их ловит сумрачным плащом.
Порою думаю, что облака – разлуку
сулят не только плачущим дождем.

Так горько… Но Звезда превозмогает
оковы полупризрачные, - вдруг
она сквозь мглу земное проницает.
и взгляд ее непостижим, как друг.

Да что там! оставляю ухищренья.
Чем проще, тем прозрачнее душа.
А как еще за вереницей теней
подняться в суть, над хаосом кружа?

Баллада непомерных измерений
предстанет, метафизику дробя.
Смерть уступает Жизни, на колени
склоняясь, бесконечность возлюбя.

Оставим смерть. Бесхитростна и мнима,
она растает в пламени свечи.
А мы – стремглав перенесемся мимо
ее обид и тающей ночи.

Есть только синь! Нет в мире зазеркалья.
Пред Вечностью распахнутой, вдвоем,
два Ангела кружатся в день познанья
над мыслью сей, пронзившей окоем.

Да! Небо глухо, траурно и слепо
тому, кто мир на части раздробил.
«Земная жизнь мгновенна и нелепа», -
он заклинает, расточая пыл.

Я вне событий. Я ему не верю.
Да и кого судить мне в этот час?
Небесные загадочные звери
по потолку проходят, мимо нас.

Еще не  б е р е г, но близки открытья
столетий и неведомых глубин.
Помилуй, Бог! Со мною лишь наитье.
Земля мала.
А я во тьме – един?..

Эпилог

Балладу сна перелистаем:
чем сны отличны от живых?
В них без труда мы наверстаем
пропавший день, утихший стих.

И я, чтоб не казаться странным,
перетекаю в потолок,
и все становится стеклянным –
такими нас провидит Бог.

11 октября 1998

АКВАРЕЛИ

Солнце останавливали словом.
Н.Гумилев

Слово было синим и лиловым,
а потом сияющий глагол
сделал слово бесконечно новым –
в Бытие его он перевел.

И горят неоновые буквы
на витринах снежных площадей:
Слово из толпы ежеминутно
окликает с нежностью людей.

Иногда забудет… И над миром
Вега воспаряется опять.
И горит Его святая лира,
чтобы Слово людям посылать.

Знают лишь немногие поэты,
их в числе живущих не найти –
акварель, колышимую ветром –
Слово непрестанное в пути.

    15 августа 1995

*     *     *

Я расслоился в одночасье, вдруг,
на Петроградских улицах осенних,
а в воздухе остался лишь испуг
в себя не возвращающейся тени.

Я – тень моя, и всюду за собой
влеку и слух, и зренье, и желанье
повсюду воплотиться – в час любой;
в закат осенний, в сумерки на зданьях.

В пролеты гулкие столетних этажей,
свет фонарей таящих иллюзорный.
Мне кажется, что я познал уже
распадок мира, взгляд его покорный…

    25 октября 1998

*     *     *

Свет над землей, и лампа на столе,
в аквариуме рыбки золотые.
Слова недолговечные, простые
все объясняют спящему во мгле.

Но есть иные, нежные слова,
которые томят и обжигают –
их неземные души постигают –
бесчеловечных, словно синева.

    17 июля 1994

*     *     *

Дни солнечные больше всех люблю,
лишь потому, что зори отворяют
ворота неземному кораблю,
и маяк в бездонности сияют.

Морские звезды посреди зыбей;
Земля из бухты медленно выходит,
наматывая цепи якорей –
ты слышал скрип? – и в океан восходит.

Туда, где Зодиак разъял кольцо
пред волей исполинского фрегата –
сквозь бездну улыбается лицо
Строителя, забытого когда-то.

Все морякам, стартующим в ничто,
среди кораллов пропасти вчерашней,
он чертит путь незримый, и за то
он обещает, что поострит башню.

Маяк исповедимый, где огнем
живые души, вырвавшись из тела,
навеки освещают ясным днем
всю синеву морскую без предела…

    19 декабря 1994

РЫБА-ГЛАЗ

Словно рыбы танцуют планеты,
а одна подплывала к Земле,
проступая сиреневым светом
полукругом в сгущавшейся мгле.

Жабры дышат… А люди не слышат.
Шевеление губ… А плавник,
словно жесть опрокинутой крыши,
над тупыми домами возник.

Прижимается выпуклым глазом
к амальгамам слепых облаков,
и надмирным сияющим газом
люди полнятся в мире оков…

                              14 февраля 1995

*     *     *

Спокойно дышит озеро пред тем,
кто в полый лес глядится ненароком,
и в черных веток зыбкой пустоте
он узнает себя, как бы в глубоком
оцепенении, когда никто
ни зыбких дум, ни счастья не нарушит…
Но знает только озеро – оно
хранит умершего живую душу.

20 октября 1994

*     *     *

Ты – солнце, вкруг которого моя
вращается согретая планида, -
из колыбели инобытия
ты поднялось, сжигая все обиды.

И – вспыхнуло в бездонной вышине,
иные освещая мирозданья,
и растворилось в медленном огне
былое тягостное ожиданье…

11 декабря 1993

НАМ

Н.А.Малюковой

На могилах зияют кресты,
словно вспять обратились распятья,
протянулись мосты с высоты,
и нисходят не люди, но братья.

И Христос среди нас не укор,
не судья, но подмога живущим.
Преломляется явственный взор
перед сном, обращаемым в кущи.

13 февраля 1996

БЫТИЕ

Я в комнату вошел из жизни тесной –
там ангелы стояли, близ окна.
Один из них, в миру пока безвестный,
мне чашу с грустью протянул вина.

М засверкали крылья Мирозданья.
и пол исчез. Открылась глубина.
По раскаленным углям ожиданья
прошла непринужденная волна.

И золотые буквы проступили
за окнами - мерцающим огнем.
И ангелы под потолком кружила –
который все прозрачней с каждым днем...

15 апреля 1996

ЗАПОЛНОЧЬ

Среди ракит, ветвями узловатых,
с листвой, как оперенья древних стрел,
моя полузаброшенная хата,
где в этот век родиться я посмел.

Я слышу гул над кронами нездешний:
то соты неба медом потекли,
и тьмою черной, заполночь, - кромешной,
все тот же сон – от неба до земли.

Так я верстаю заданную книгу
твоих щедрот и гнева Твоего.
Мне кажется, что скоро я постигну,
зачем я  з д е с ь  - раб духа Твоего.

30 октября 1994

*     *     *

Россия больше, чем её земля.
Чем небо, распростёртое отвесно.
Она – мечта седого корабля,
и парусник, поцеловавший бездну.

Она простёрла крылья – не туда,
куда земля вращается полого, –
Она не часть планеты, но – звезда,
слеза неожидаемого Бога…

                               20 октября 1994

СНЫ ВО СНЕ

По мотивам набоковских снов

          Поэма

Земная жизнь кругом объята снами…

Ф.Тютчев

1.

Над Невой, средь душ неугасимых,
проступила медленно звезда.
Все синее небо, словно синий
цвет настанет в мире навсегда.
Облака, готовые пролиться,
караваном в будущность текут.
Засыпает вербная столица,
и Часы невидимые бьют.
Словно полночь. Час настал; от дома
отъезжает в прошлое мотор.
Отголоски залпов или грома.
На Дворцовой площади костер.
Близ Невы идет усталый путник –
Александр Блок спешит туда,
где все отрешенней, все минутней
в изголовье плещется вода.
Черная река воды проточной,
уносящей вспять, к погожим снам,
белой, дивной, непорочной ночью
Дар вселенский – людям и богам…
Где трамвай последний вдруг растаял,
искрами пронзив сырую ночь.
Слово в отдаленье нарастает –
голос, что уже не превозмочь…

2.

голос – нескончаемое пламя,
роз благоухающий костер –
расцветает вне времен, над нами,
но т е б е – подпишет приговор.
Для познавших бездны заклинанья,
мир земной – сознание и боль.
Т а м тебе -0 небесное закланье,
з д е с ь – неблагодарная юдоль.
Что же! есть и крылья, и пространство,
и земное время; медный, бьет
колокол с безвинным постоянством,
дням минувшим предъявляя счет.

3.

Смех в ночи; томный запах Вселенной;
отголоски небесного дня.
Из туманностей, словно из пены,
на галеры нисходит Заря…
На сетчатке небесного ока
бледный свет, и дрожащий желток.
Что ж! Селена всегда одинока –
как Елена, как Троя, как Бог…
ты прости, исполинская чаша,
забываю тебя и ловлю
в зрячем воздухе бабочек – наших;
их, беспечных, как буквы люблю!
Алфавит бесконечных окрасок
и тончайшей души торжество-
в день, который беспечен и ласков,
ткут ни над землей волшебство.

4.

Забывая, теряя. роняя,
прерывая любимую нить…
Где ты, родина? Где ты, босая?...
ты дрожишь?.. мне тебя не забыть.
Стынут воды небесных окраин.
Ожерелья темны облаков.
Дождь дрожит средь стихов и развалин.
о не мучай и не прекословь…

5.

Когда у моря, на припеке,
невнятный музикийский шум
тебя окатит ненароком,
вернув в пучину долгих дум,
то – что стихи, что проза, если
кругом преследуют себя
покойники, что вдруг воскресли,
и славы требуют, грубя?
Не отдавай им снов беспечных:
ни угрюмою гурьбой
растают в водах бесконечных,
и камни унесут с собой.

6.

Как будто проглядели
трамвай или авто, -
и кто там, в самом деле,
пеняет нам за то,
что здесь рояль открытый
и таинства вино?
нет, гости не забыты.
Нет, прибыли давно.
такое окаянство –
из шахматных коней
топорщится пространство
невоплощенных дней.
Нет, богом не забыты
ни синь, ни торжество.
по окнам незакрытым
тоскует естество.
И синью переполнен
и запах, и сквозняк,
как будто прочь из комнат
уволился пустяк.
Потемкам приглянулись
окно, и этот вид –
покой зеленых улиц
и розовый гранит.
Вот так живем беспечно
средь денег и пустот.
И жизнь не бесконечна?..
Нет! все наоборот.

7.

Дождем вернуться или снегом
на серый север, в никуда –
скрипит, несмазана, телега,
а по краям – все та ж вода.
Да холм обрадованной глины,
чей окровавленный лоскут
откроет ночи сердцевину
из снов расстрелянных минут.
И в воздухе опять тревога –
под обгоревшей синевой
здесь обрывается дорога,
где стих потусторонний твой…

8.

Перед расстрелом, пред зверем;
все те же ласточки, вдвоем
кругами шепчут перед дверью,
ведущей в явь, за окоем.
А после выстрелов – безмолвье,
и бездыханные крыла, -
стреляющий без суесловья
задернул шторой зеркала.
Но отпечатались на небе
лампады песен и стихов,
как будто жизнью попран жребий
земных непознанных грехов.

9.

Берез бродячих совершенство,
и пахнет ладаном с болот:
грибов нетронутое место,
и белый гриб тебя зовет
в Россию, и путем воздушным
ты опускаешься  к нему,
на мох, безмолвию послушный,
и перепревшую листву.

10.

Беспечных правил или честных
держался б кто, то вряд ли смог
здесь, на земле, познать блаженство,
провидя Вечности итог.
И страх, что головы сутулит,
звенит возмездием в ушах.
И на пустом, забытом стуле
еще не тень, уже не прах.
Там, между небом и землею
тень молча странствует твоя,
и с книгой, в валенках, зимою,
по снегу побредет, скользя…
А проза… Только отголосок
наутро канувших следов.
А наше чтенье – из вопросов,
из толкований и стихов.

11.

Зори цветут бесконечно.
ангелы реют средь нас.
Стих нарастающий вечен,
время течет про запас.
Символы, мифы, недуги –
всем обрастают стихи.
лунные тонкие дуги
косят их средь чепухи.
Звезды, дорги, ракиты…
кругом идет голова, -
к сфере небесной прибиты
наши земные слова.
Только… щепотка свободы
кем-то намеченный стих.,
средь перелесков и сводов
замер… еще не затих.
Так назревает молчанье.
Так умирают слова –
медленной радужной гранью
их раздробит синева…

12.

Не в летней беседке дремотной,
средь мух золотых и стальных,
а ночью, вернувшись с охоты
на демонов – пишется стих.
Он шепчется долгою ночью –
меж молний мелькает лицо
того, чей приют заколочен,
и сгнило былое крыльцо.
Того, кто отчизну покинул,
кровавой звездой не мани.
и смотрят в угрюмую спину
деревни далекой огни.
Огни, что дрожат, рассыпаясь.
как чья-то немая душа.
От родины мало осталось –
вот: шорох карандаша…
Но горы, граненые синью,
тебя вознесут высоко.
И мерным дыханьем Россия
согреет небес молоко.

13.

Индейцы, матросы, герои,
и сумрак их дальних углов
глядят на чужие обои,
на шорох забытых листов.
О, сколь в библиотеке давней
завещано призрачным дням –
распахнуты окна и ставни
навстречу знакомым теням.
И тот же мотор, в переулке
вздыхая, въезжает во двор;
там ждут возвращенья с прогулки.
но чей-то сквозит приговор…
Там в воздухе плыли минуты,
когда безмятежны мечты:
ни горя, ни злобы, ни смуты –
тогда проступают черты
грядущего – и нарастает
невнятный, запачканный ком,
и ангел слезинку роняет,
небесным молясь языком…

14.

Еще не тронуты деревья
ни человеком, ни листвой.
Тень запоздалая у двери
покой не нарушает твой.
А ты средь книг – ты нова болен
тем, что пытаешься привстать
над плащаницей колоколен,
и, время устремляя вспять,
рукой коснуться циферблата
еще не ведомых глубин.
…А тень таится воровато
средь озарений и картин.

15.

Домой вернуться, в час заката,
уснув средь облачных руин…

8 августа 1998
Санкт-Петербург

ЗВЕЗДА

Из Джона Китса

Когда бы перенять великолепье
Твое, звезда! Но не в ночи пустой,
Век не смыкая над бездонной степью,
Отшельником обители святой
Провидя все: и вод морских покорность,
Несущих людям свежесть волн морских,
И ледяную маску, и узорность
Уступов гор в покровах ледяных.

Нет! Навсегда хочу я обрести
Упругое дыхание любимой,
И грудь ее ласкать в своей горсти,
Восстав от сна в ночи благоволимой!
И нежный шелест губ ее ловить.
А если нет – то никогда не быть!..

Человек, смотрящий в мир зазеркалья – таков лирический герой Алексея Филимонова. Классичность, неожиданность образов, «воздушность» мысли и формы – черты своеобычного мира молодого поэта.

        Санкт-Петербург

            1999

Отредактировано Алексей Филимонов (2011-08-24 21:04:37)